А посему Бромхид имел массу свободного времени. Он тратил его, собирая автографы кинозвезд и других знаменитостей, которые посещали отель. А потом, чтобы не потерять квалификацию, мастерски подделывал автографы, так как хотел быть постоянно в форме. Вдруг это умение еще когда-нибудь ему понадобится. Часто у него чесались руки подделать подпись на каком-нибудь чеке, но он понимал, насколько это опасно. Много денег при этом не заработаешь, а хлопот в случае неприятностей не оберешься.
В первое время, когда он только поступил на службу к миссис Морели-Джонсон, он ничего не знал о прошлом старой дамы. Не знал, но очень хотел все знать. Он приобрел высококачественный магнитофон и несколько очень чувствительных микрофонов, которые незаметно установил во всех комнатах пентхауза своей хозяйки. Эти микрофоны, достаточно миниатюрные, тем не менее были достаточно чувствительными, чтобы передавать сигнал для записи на магнитофон, который стоял у него в комнате.
Очень скоро он понял, что сделал это не зря. Проходили годы, и он накапливал все больше и больше информации о прошлом и настоящем старой дамы. Но лишь тогда, когда на сцене появился Крис Петтерсон, он начал фиксировать все сведения на магнитной ленте.
Сидя в своем комфортабельном номере и слушая журчащий голос Петтерсона, он, наконец, узнал все подробности финансового положения миссис Морели-Джонсон. Особо важные сведения он потом переписывал в блокнот. Кроме драгоценностей, «роллс-ройса», мехов, картин и недвижимости, старая дама обладала состоянием в пять миллионов долларов. Едва он узнал это, как сразу понял, что пошел с верной карты и выиграл Эльдорадо.
Проходили годы. Каждый день был похож на предыдущий, и это было на руку планам Бромхида. День ото дня он усиливал свое влияние на хозяйку, и это не казалось ему утомительным. Все ее капризы он сносил с таким достоинством, что она действительно уважала его по-настоящему.
Бромхид смотрел в будущее. Но по мере того, как проходили месяцы, он все больше и больше убеждался в том, что Петтерсон имеет гораздо большее влияние на старую даму, чем он. Надо было признать это. Он понимал, что старую леди притягивали молодость и привлекательность Петтерсона. Он часто замечал реакцию хозяйки на молодых мужчин, которые прогуливались перед отелем. Правда, вскоре катаракта сделала ее практически слепой, и лишь мощные линзы в очках еще позволяли ей любоваться панорамой набережной. Так что не было ничего удивительного в том, что Петтерсон пользовался таким расположением миссис Морели-Джонсон. Молодой, со вкусом одетый, прекрасные манеры — чего еще желать?
Однажды утром она попросила Бромхида съездить в контору ее адвоката и привезти его к ней.
— Я хочу, чтобы вы привезли мистера Вейдмана сюда, Бромхид. И когда мы закончим разговор о насущных проблемах, вы отвезете его обратно. Ему нравится ездить в «роллс-ройсе».
— Конечно, мадам, — сказал Бромхид.
Насущные проблемы!..
Прежде чем отправиться в контору адвоката, он забежал к себе в номер и установил таймер на автоматическое включение магнитофона на 11.00, когда сюда прибудет Вейдман.
Он сидел в «роллс-ройсе» перед отелем, зная, что каждое слово из беседы его хозяйки и адвоката будет записано на магнитофон, пока он ожидает в машине. Доставив адвоката обратно в контору, он вернулся назад, вошел в свой номер и, сделав себе пару сандвичей и открыв бутылку пива, прослушал запись.
Как он и предполагал, речь шла о завещании старой леди. Миссис Морели-Джонсон завещала два миллиона долларов женским домам престарелых. Им же она завещала всю свою недвижимость и земельные участки. Еще миллион долларов было завещано слепым. Ее картины должны быть проданы, а выручка (еще около двух миллионов долларов) передана ЮНЕСКО.
В завещании фигурировали и конкретные лица: Петтерсону — сто тысяч долларов за его заботу и внимание к миссис Морели-Джонсон, Джеку Бромхиду пятнадцать тысяч долларов и «роллс-ройс» и двадцать тысяч долларов мисс Мей Лоусон, ее экономке.
Затем последовала пауза, и адвокат осведомился:
— А как насчет вашего племянника, Джеральда Хэммета? Вы что-нибудь оставите ему?
