– Господи – Вседержитель! – воскликнул он, всплескивая руками, словно благословляя, и восклицание это очень удивило меня. – Живы! Ну вот… вот вам и удочка, отдыхайте. Много воды утекло, и пруды наши утекли, и водокачка самоликвидировалась… а крови пролито еще больше. Прости, Господи! – сказал он с чувством и перекрестился. – Итоги применения теории скудоумных щенков! Отрекся… – просто, искренно сказал он и грустно улыбнулся.
– Проклял скудость гордыни ума и молю Создателя дать мне силу просвещать дикое племя и искать Его. Пролитая кровь и на мне горит, и на всем «просвещении». Идите и проповедите Евангелие Правды! Не убий, не укради, не лги, люби ближнего твоего! Не признаёшь сего – все бессильно, все суета. Господь окрылил меня. От гнева Его камо убегу? В смуте политической гнус наверху, как пена, а праведники побиваются камнями. Я три месяца за Правду страдал у них, и всего узнал. И крепок пребываю и пребуду. «На ка-мени сем созижду»! И я встал на камень.
– Прозрел и восклицаю: – «Господь мой и Бог мой!» – Про нашу Россию в Евангелии писать надо и читать в церкви. Получили крещение огнем и должны взять посох и проповедити всему миру! Аз есмь Лоза Истины! Готовлюсь. Пишу послание ко всем народам!
Я посмотрел на него внимательней.
– Не гордыня это, – сказал он, словно поняв мой взгляд, – и не от потемнения ума. Сказал Господь: «Шедче научити вси языки»! Умер тлен – ожил Дух. Боролся за прибавочную ценность – отказался от всех тленных ценностей, ибо познал!
– Что вы познали, Семен Устиныч?
– Океан горя, слез и крови! Хлеба жива жаждал, а дали камень. Отравили источники. Не может человек ветхий установить Правду! Не оживет, аще не умрет. Умер – и воскрес, и Правда грядет со мною!..
Он страстно учил меня, путая и сплетая слова Писания, и я видел, что он горячо ищет, что весь он н о в ы й.
– Вы, я слышал, зимой босиком ходили… Зачем это?
– Больше веры учению моему, во имя Христово. Практический путь на проповедь: разуйся и шествуй! Душа горит и горением согревает. И стали внимать и содрогаться. Готовлюсь. Пройду по России от Востока до Запада, пройду в Европу. Там – геенна. И пойдут последователи, и низвергнем кумиров. И явятся чудеса. И уже есть!
– Есть?! Интересно… И через вас?
– Господня воля. Пожег книжки тлена и проповедовал учителям моим, бывшим господам Сухомоловым, их же из-гнах из тлена! И прониклись. И пожгли книги и брошюры учения тленного, ими же и меня развратили! И плакали все трое на пепелище гнойном, как Иов. Да возьмут крест свой и по Мне грядут! Ибо пришел час, в он же вси сущие во гробех услышат глас Сына Божия! Услышали. Любовь и нестяжание. Сим победишь!
Он наслаждался новыми словами, как сладкой песней.
– Открылось невидимо и прикровенно. Два года я горел злобой бесовской и выгнал из хором их, своих наставников и просветителей, ибо увидел, что, вопреки учению своему, держатся за имение и дрожат. Унижу и обращу во прах! И согнал, став во главе комитета бедноты. И кругом гнал и выжигал плесень, как Савл. И вот – «Савл, по что гониши Меня!..» – И вот, после моей окаянной речи в Лупкове, где имение Пусторослева, старого генерала, толпа, мною наелек-тризованная… и не толпа, а пятеро последних воров и негодяев, в ту же ночь убили старика-генерала и ограбили последнее. Выволокли на снег из кухоньки, где он проживал, и повели босого, в одной рубашечке, на пруд. И утопили в пролуби. И его младого внука, параличного, четыре года лежавшего без движения, тоже утопили… И донесли мне. И в ту же ночь я напился крепкой вишнёвой наливкой, которую принесли мне воры, – и что случилось?!.. Не помню, как я на заре оказался в «Пусторослеве», у пруда. И видел, как кучер и повар генеральский вынимали синего генерала из-подо льда. Я ушел и сел в кухне. И вот – сидит у горящей печки Миша, генералов внук, в тулупе, и улыбается мне, и даже протягивает руку! И тогда я упал без чувств. И когда кучер с поваром привел меня к жизни, я спросил – что случилось? И они сказали: чудо! Утопили генерала и Мишу расслабленного, а он выплыл из пролуби и пришел в кухню, исцелившись! И сказали мне: «на тете кровь греха, будь ты проклят и уходи от нас!» И я ушел в смятеньи. А через три дня пришел ко мне на водокачку Миша и принес Святое Евангелие и стал читать про чудо в купели Силоамской. И, прочитав, сказал: «сггггущаются тебе грехи твои!» С того часу мы с ним неразлучны и проповедуем. И сколь же мне это сладко!..
