Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести - страница 19

Отец понурил голову и закрыл рукой слепые глаза.

Трофимов отец был слесарь и механик в колхозе, и все колхозные машины были когда-то на его руках: он следил за ними, чистил их, ремонтировал.

Трофим дернул его за руку:

— Ну, чего ты? Опять плачешь, что ли?

— Тут бревнышка нет ли? Посидеть бы… — хрипло сказал отец.

— Есть! Пойдем на новую стройку. Там бревна чистые!

Они долго сидели в холодке. Отец молчал и в ответ на какие-то свои мысли покачивал головой. А Трофим рассказывал обо всем — и о том, как сейчас стрижи просвистели, и о козах, которых он пас недавно, и о лошадях, подаренных колхозу, и о забое, в котором набилась уйма плотвы. И не заботился о том, слышит его отец или нет. Да и как же ему не слышать, если Трофим сидит рядом и говорит!

Отец долго молчал. Потянул ветер с лугов, теплый, густой от медовых запахов. Отец поднял голову, понюхал воздух:

— Трава поспевает. Надо косы бить… — И тут же опять понурился. — Людям — горячая пора. Работы — невпроворот, со всех сторон подпирает. А я вот сижу да на солнышке греюсь… Эх!

Отец горестно и безнадежно махнул рукой.

— Ну, чего ты! — сказал Трофим. — Что, думаешь, без тебя не справимся, что ли? Еще как справимся-то! Вот подрасту еще немножко — и пойдем со Стенькой лес валить. На стройку. Вот и дом будет. А ты все «эх» да «эх»! Во, во — гляди! Коршун планирует! Это он кур высматривает!

— Большой?

— Большой… Чего планируешь? Лети дальше — в Городище кур нету!

Созревал урожай, надвигалась тяжелая страдная пора. А урожай в этом году готовился небывалый. Может, оттого, что весна удалась спорая, может, оттого, что люди крепко потрудились над землей. А может, еще и оттого, что сеяли они в этом году семенами, присланными из района. А семена эти были сортовые.

И в огородах в этом году, кроме обычных овощей, насажали такого, чего сроду не видели и не садили: тыкву, сельдерей, какой-то особый сорт сладких помидоров, крупную сахарную фасоль. Садили все, что было прислано, лишь бы засадить побольше.

И словно в награду за все их страдания, за их неподъемный труд, и в полях и на огородах все так и лезло из земли, так и бушевало.

— Покос-то пора бы начинать, — как-то утром сказала Грунина мать, — погода стоит складная.

Отец только что пришел из лесу. Рубашка у него на спине потемнела от пота и прилипла к плечам.

— Рано еще, — ответил он. — Петрова дня подождать надо.

Но мать хоть и кротким голосом, однако очень настойчиво продолжала свое:

— А что тебе петров день? Скажешь — трава молода? Так пока косим — дозреет. А то гляди — рожь подхватит, а там овес. На наш урожай рук много надо — только поворачивайся! Да что я тебе говорю, Василий! Сам все знаешь.

— Тогда, значит, надо косы бить, — сказал отец.

— Да, видно, что так.

— Косы бить! Косы бить! — пошло по деревне.

К вечеру глухо и звонко застучали молотки по новым, еще не опробованным косам. И, тайно вздохнув, снова приняла свою бригадирскую заботу Груня.

— Давай нам грабли, председатель, — сказала она отцу. — Смотри, чтобы всем хватило.

— Сколько тебе граблей?

Груня подсчитала по пальцам:

— Десять.

— О! Куда столько?

— Ах да, Трофим выбывает! Ну, девять.

— Ступай отбери у кладовщика. Да не ломать — из трудодней вычитать буду. Лесхоз даром грабли не дарит. Слышишь, бригадир?

— Слышу, председатель.

Коротка летняя ночь. Еще не догорела вечерняя заря, еще не замолкли девичьи песни под березками у пруда, а уж на востоке чистым светом засветилась заря утренняя. Вставайте, городищенцы, берите косы, идите на луга!

Поднялись городищенцы, взяли косы и пошли на луга. Зашумела трава под косой, и ряд за рядом полегли на землю белые, лиловые и малиновые цветы.

А утром, когда солнце поднялось над лесом и осушило росу, на луг выехала веселая конница. Только всадники были невелики собой, одни вихрастые, другие с косичками, все босые, а вместо коней у них были грабли.

Впереди отряда скакала озорная Стенька. Она собрала маленьких ребятишек и, чтобы не скучно им было идти, придумала превратить грабли в коней.

А ребятишкам и в самом деле казалось, что это не их босые ноги бегут и скачут по тропке, а что несут их лихие легкие кони. Они размахивали хворостинами, кричали и погоняли коней.