Кто-то из работников Совета труда и обороны доложил, что, конечно, эта мера создаст добавочные трудности в снабжении городов хлебом, но политический эффект ее неоспорим.
— Хорошо. Политбюро принципиально дало согласно на этот шаг, — сказал Ленин, выслушав специалиста. — Будем считать, что вопрос решен.
Послышался гул одобрения.
Ленин взял лист бумаги, быстро исписал его, передал Немцову.
— Прошу вас, передайте эту телеграмму секретарю, пусть срочно пошлют в Тамбов. И пригласите, пожалуйста, крестьян, они, вероятно, заждались. Вы свободны, товарищи, спасибо. Товарищ Каменев, прошу вас задержаться.
Вызванные Лениным ушли. Владимир Ильич жестом пригласил Калинина присесть рядом и обратился к Каменеву:
— Так что там получилось с этой операцией Орловского округа?
Каменев коротко рассказал, как было дело.
Ленин пожал плечами.
— Удивительно! И с чьей это легкой руки появилось у нас эдакое расейское бахвальство?
Каменев кивал головой и нервно кусал седые усы.
— А теперь оказалось, — сердито проворчал Ленин, — что без вмешательства центральной власти к Антонову ни с какого бока не подобраться. Теперь оказалось, что и мужиков надо отворачивать от Антонова чрезвычайными мерами. Хорошо, — успокоившись, обратился он к главкому. — Что же дальше?
— План решительных военных действий против антоновщины в общих чертах готов, Владимир Ильич. Антонов-Овсеенко и местные товарищи одобряют его кое с какими поправками частного характера.
— У вас с собой план?
— Так точно. — Каменев, густо откашлявшись, вынул из объемистого портфеля пачку бумаг. — Вот здесь изложены главные идеи операции. Начать ее можно будет не раньше мая. В этом документе указан состав частей и количество боевого снаряжения, которое придется отправить в Тамбов.
Ленин начал читать бумаги, передавая прочитанное Калинину.
Немцов вошел с крестьянами. Ленин, оторвавшись от бумаг, с любопытством оглядел их, извинился, сказал, что через несколько минут будет свободен, и снова занялся бумагами.
— А нас иногда кормили просто баснями! — рассерженно воскликнул он, прочитав одну из бумаг. — Хорошенькая банда, против которой надо посылать сорокатысячную армию с аэропланами, броневиками, бронепоездами и ставить во главе ее наших лучших командиров.
Калинин рассмеялся. Потом снова углубился в чтение.
Крестьяне оглядывали кабинет, шумно вздыхали. К ним подошел Калинин, поздоровался со всеми. Фрол Петрович, выставив корявую ладонь лопаточкой, потряс руку Калинина и справился:
— Это не ты ли в верхних старостах ходишь?
— Да вот, пришлось.
— Ты уж нас в обиду не дай.
— Как можно!
— Сам-то из каких будешь?
— Из тверских.
— Хозяйство имеешь?
— Да, есть. Летом выезжаю туда, помогаю старикам.
— Вот это дельно. Мать-отца забывать негоже. — Фрол Петрович проникался все большим уважением к этому человеку в простой одежде, в очках, с бородкой, с глазами чисто мужицкими: в них и ума палата и хитрости не занимать стать.
— А скажи-ка, — шепнул он, — не тот ли вот Ленин? — Фрол Петрович показал на главкома Каменева.
— Да нет, дед, — посмеялся Калинин. — Вон тот.
— Росточком невелик, — с сомнением проворчал Фрол Петрович, — а лбище огромадное. Н-да… Председатель всея России, поди, тысячи загребает, а пинжачок так себе, немудрящий.
— И локотки светятся. — Андрей Андреевич покачал головой.
— Какие там тысячи! — отмахнулся Калинин. — Получает жалованье, как и все мы. Хотели ему надбавку сделать, так он того, кто подписал приказ, чуть не запилил. А уж выговор ему закатил — век будет помнить.
— Скажи! Строг оченно, поди? — спросил кто-то из мужиков.
— Это смотря к кому.
Ленин кончил читать бумаги, вернул их Каменеву, попрощался с ним.
— Идите. План будет предметом серьезного обсуждения в Политбюро и в Совнаркоме. Прошу держать меня в курсе всех ваших начинаний. И поменьше победоносных реляций. Читать тошно, да и не буду верить.
Каменев вышел, Ленин подошел к мужикам, вежливо потряс руки.
— Простите, товарищи, задержался.
— Да оно и немудрено, — возразил кто-то из мужиков. — Вся Русь на плечах.
— Ну, не только на моих. Вот что, сперва договоримся: кто старое вспомянет, тому глаз вон.
