Озеро окружали мшистые кочки. Здесь красноармейцы нашли большие запасы продовольствия и оружия, тут же обнаружили искусно устроенные шалаши с настилами, сквозь которые не проступала болотная вода. С кочки на кочку были перекинуты мостки. Место представляло собой хитро избранный и прекрасно оборудованный бивак, где скрывался Антонов.
На этот раз все было кончено. Грохот орудий, беспрестанное преследование, везде, куда ни ткнись, — красные, усталость и безнадежность сломили дух семисот человек — все, что осталось от мятежа.
Многие были убиты, другие, оглушенные, потерявшие сон, голодные и морально подавленные, сдались.
Командование донесло в Москву: со дня начала операций двадцать тысяч человек взяты в плен и явились добровольно.
Сдался денщик Антонова Абрашка; пустил себе пулю в лоб комендант Трубка.
Антонов с братом ушли.
И потерялись следы их.
5
Двадцатого июля полномочная комиссия и Тамбовский губкомпарт опубликовали сообщение, которое стало вскоре известно во всех селах:
«Банды Антонова разгромлены. Бандиты сдаются, выдавая главарей. Крестьянство отшатнулось от эсеровско-бандитского правительства. Оно вступило в решительную борьбу с разбойничьими шайками. Окончательный развал эсеро-бандитизма и полнейшее содействие в борьбе с ним со стороны крестьянства позволяют советской власти приостановить применение исключительных мер».
Это был разгром, но еще не конец мятежа.
Тысячи людей, опасных и озлобленных, были живы, ждали момента, ждали сигнала. Мелкие отряды и отрядики шатались по полям и лесам.
Их надо было изъять.
Советская власть напомнила антоновцам еще раз, что все добровольно сдавшиеся сохранят себе жизнь и что им будет смягчено наказание.
Еще тысячи повстанцев вслед за опубликованием сообщения отдали себя в руки советской власти. Каждый день приходили в ревкомы и Советы оборванные, угрюмые люди; снимали винтовки, присаживались, просили папироску, жадно курили.
Это был конец. Пламя потухло, дотлевали угли.
1
В полях и лощинах свистел, стонал ветер, клочковатые облака закрыли небо; непрерывной чередой шли они с севера, низко опустившись к земле, сплетаясь и расплетаясь.
Точно преследуемый ветром, бежал от родного села Сторожев, минуя дороги, по межам, по тропам, по безлюдным кустам. В глухой деревеньке, что притиснулась к лесу, зашел Сторожев напиться, осмотрев предварительно дворы и закоулки.
Хозяин встретил его равнодушно, так же равнодушно накормил.
Петр Иванович, разомлевший от сытного, тяжелого обеда, зашел в сарай, зарылся в солому, заснул. Проснулся он под вечер; все так же стонал и свистал ветер, но шумом и бряцаньем оружия была наполнена деревня.
Двери сарая открылись, и кто-то, картавя и заикаясь, крикнул:
— Эй, как там тебя, вставай, атаман кличет до себя!
Дрожащими руками Сторожев вынул наган, осторожно вылез из соломы. Перед ним стоял вооруженный бородатый человек в красной сатиновой рубахе.
— Что за атаман? — спросил Сторожев и обрадовался: свои.
— А там увидишь. Иди до батько. Та не тряси наганом, а то как хрясну по зубам. Ну!
В просторной горнице за столом сидел толстый человек, пегая борода росла из-под кадыка, лицо его было белое и мясистое; он дул в блюдечко и, пыхтя, пил чай.
Внимательно посмотрев на Сторожева, толстяк толкнул локтем соседа, высокого сухощавого человека, — в нем Сторожев сразу узнал учителя, которого не раз видел у Антонова.
Никита Кагардэ улыбнулся: он узнал Сторожева.
— Знакомцы, что ли? — прохрипел толстяк.
— Господи, да конечно же. Петр Иванович, так ведь? Садитесь, садитесь. Надеюсь, вам не нагрубили? Впрочем, виноват, познакомьтесь: крестьянский атаман Ворон, — это для всего мира, а для вас — Афанасий Евграфович. Виноват, виноват, Афанасий Евграфович, вы не обижайтесь! Кличка — второе имя.
— Сам-то ты чей будешь? — спросил Ворон. — Из каких? Какой веры?
— Антоновский партизан, комиссар Вохра.
— Ишь ты!.. Эсер, стало быть? До чего не люблю я вас, ух, так не люблю!
— Афанасий Евграфович и я организовали центральный штаб «Союза спасения России», — пояснил учитель. — Собираем под свои знамена всех сознательных людей. Действительно, Петр Иванович, эсерство себя изжило. Я понял это, ушел от вас и вот нашел новое пристанище. Поверьте, дорогой, истина лежит направо от вас.
