Дабы ни один нескромный глаз не мог проникнуть в мировую тайну Иван Степанча, ко времени его приезда тренерский зал освобождался от недовольных чемпионов.
Иван Степанч вышел в зал, и директор, затянувшись гаваной, бдительно развалился в кресле против захлопнувшейся двери.
— А теперь надо действовать. Кажется, он уже там, — пробормотал наемный убийца, загримированный водосточной трубой.
Он висел вдоль наружной стены тренерского зала, на высоте десяти футов от уровня моря. Небольшой карманный лом и цепкие пальцы сделали свое дело. Негодяй осторожно вынул один из кирпичей и заглянул в тренерский зал. Иван Степанч стоял перед контрольным мячом и задумчиво перелистывал словарь.
Убийца затаил дыхание. Сейчас он узнает азиатскую тайну Иван Степанча…
А в это время Гарри Пиль с ловкостью молодой змеи полез по ребру соседнего небоскреба.
Ничего не подозревавший Иван Степанч перелистывал словарь, изредка поднимая глаза к потолку и старательно выговаривая:
— Будьте добры, мистер, дайте мне один билет на очень скорый поезд в Сан-Франциско.
— Тысяча чертей, хороший прием! — буркнул негодяй с легкой завистью. — Этот парень мне начинает нра…
Но он не окончил фразы. Тяжелая рука Гарри Пиля легла на его плечо.
— Ни с места, негодяй! Именем закона вы арестованы!
Приближались полисмены.
Не зная того, что он был на волосок от смерти, Иван Степанч особенно ласково улыбнулся директору и сел в автомобиль.
— Пожалуйста, на вокзал, — сказал он шоферу.
Мотор помчался. Но следом за ним помчались два других мотора. Один, легковой, — с Гарри Пилем, другой, грузовой, — с двадцатью четырьмя американками.
Они настигли Иван Степанча у самого вокзала.
Гарри Пиль ловко прыгнул из своей машины прямо в машину Иван Степанча и спешно надел на бедного шофера наручники, затем, повернув к расстроенному чемпиону добродушное лицо, гениальный сыщик приподнял котелок.
— Мистер, негодяи хотели вас похитить как раз накануне состязания. Вас везли на вокзал. Но, к счастью, я подоспел как раз вовремя.
Двадцать четыре американки торжествовали.
— Да здравствует Иван Степанч! — кричала восторженная толпа.
Иван Степанч перелистал словарь и старательно сказал, раскланиваясь:
— Напрасно вы беспокоитесь, я не боюсь негодяев.
В день состязания директор потирал руки. Иван Степанч грустно натягивал на свои тощие, но очень волосатые ноги красивое трико.
Десятки сыщиков во главе с Гарри Пилем шныряли в коридорах цирка, охраняя Иван Степанча от злостных покушений.
Чемпионы волновались в ожидании страшного жребия.
Спортинг-Палас содрогался, как лейденская банка. Джаз-банд играл туш. Двадцать четыре американки рыдали от нетерпения.
Наконец на арене появился директор:
— Мистеры, состязание начинается. Сейчас будет брошен жребий.
Двенадцать чемпионов всех цветов интернациональной радуги выступили в зыбкую полосу ослепительных прожекторов. Вслед за ними вышел тощий Иван Степанч. Цирк задрожал от аплодисментов. Иван Степанч слабо раскланивался.
Двенадцать жребиев было брошено в цилиндр директора, и двенадцать чемпионов, обливаясь холодным потом, опустили в него двенадцать мускулистых рук.
Жребий достался чемпиону среднего веса, голландцу ван Гутену. Голландец побледнел, спешно начал письмо в Амстердам, своей престарелой матушке.
Иван Степанч, загадочно улыбаясь, положил на ковер словарь.
Ван Гутен передал письмо директору цирка, в последний раз пожал одиннадцать рук товарищей-чемпионов и вышел в круг, надевая перчатки.
Раздался свисток. «Будь что будет», — подумал несчастный голландец, не смея отвести своих честных глаз от ядовитых глаз Иван Степанча.
С отчаянием обреченного кинулся к неумолимому Иван Степанчу и дал ему в морду.
Кожаная голова мопса закрыла на секунду всю узкую голову Иван Степанча.
Вентиляторы жужжали в мертвой тишине, как аэропланы, разбрасывая сильные электрические искры.
Иван Степанч пошатнулся и упал. Судьи схватились за часы, считая секунды.
Голландец вдавил голову в богатырские плечи и ждал гибели. Он не сомневался, что ближайшие три секунды принесут ему гибель.
По правилам бокса, борец, пролежавший более десяти секунд, считается побежденным.
