Том 19. Тяжелые времена. Роман. Рассказы и очерки (1850-1859) - страница 13

— Он, должно быть, пошел в цирк, сэр,— сказала она, испуганно озираясь.— Не знаю, зачем, но он, наверно, там. Я сию минуту приведу его.— Она убежала, как была, без шляпы, длинные темные кудри, еще по-детски распущенные, падали ей на плечи.

— Что она говорит? — сказал мистер Грэдграйнд.— Сию минуту? Да ведь до балагана не меньше мили.

Прежде чем мистер Баундерби успел ответить, в дверях появился молодой человек и со словами: «Разрешите, господа!», не вынимая рук из карманов, вошел в комнату. Его бритое худое лицо отливало желтизной, тусклые черные волосы, разделенные прямым пробором, валиком лежали вокруг головы. Крепкие мускулистые ноги были несколько короче, нежели полагается при хорошем сложении, зато грудь и спина слишком раздались в ширину. На нем был камзол наездника, штаны в обтяжку, вокруг шеи — шарф; от него пахло ламповым маслом, соломой, апельсинными корками, фуражом и опилками; больше всего он походил на диковинного кентавра [18], составленного из конюшни и театра. Где начиналось одно и кончалось другое — определить с точностью не удалось бы никому. Молодой человек значился на сегодняшней афише как мистер И. У. Б. Чилдерс, несравненный мастер вольтижировки, Дикий Охотник Северо-американских прерий; в этом излюбленном публикой номере участвовал мальчик с лицом старичка — он и сейчас сопровождал мистера Чилдерса,— изображавший малютку сына, которого отец нянчил, перекинув через плечо вверх тормашками и придерживая за пятку или поставив макушкой на ладонь, что, видимо, соответствовало общепринятому мнению о том, каким способом Дикий Охотник должен выражать свое неистовое чадолюбие. При помощи накладных кудряшек, веночков, крылышек, белил и румян этот талантливый юноша превращался в столь прелестного купидона, что все женские — и особенно материнские — сердца в публике таяли от восторга; но вне арены, облаченный в куцую куртку, он скорее походил на жокея, тем более что голос у него был весьма густой и грубый.

— Разрешите, господа,— сказал мистер Чилдерс, оглядывая комнату.— Если не ошибаюсь, вы желали видеть Джупа?

— Совершенно верно,— подтвердил мистер Грэдграйнд.— Его дочь пошла за ним, но мне некогда дожидаться. Поэтому я попрошу вас кое-что передать ему.

— Дело в том, любезный,— вмешался мистер Баундерби,— что такие люди, как мы,— не вам чета: мы знаем цену времени, а вы не знаете.

— Не имею чести знать вас,— отвечал мистер Чилдерс, смерив собеседника взглядом,— но если вы хотите сказать, что ваше время приносит вам больше денег, чем мое время — мне, то, по всей видимости, вы правы.

— И расставаться с ними вы небось тоже не любите,— проворчал Купидон.

— Ты молчи, Киддерминстер! — сказал мистер Чилдерс. (Киддерминстер было земное имя Купидона.)

— А зачем он явился сюда? Смеяться, глядя на нас? — сердито вскричал Киддерминстер, видимо не отличавшийся кротким нравом.— Если вы желаете посмеяться — купите билет и ступайте в цирк.

— Киддерминстер,— сказал мистер Чилдерс, повышая голос,— замолчи! Послушайте меня, сэр,— обратился он к мистеру Грэдграйнду.— Не знаю, известно вам или нет (быть может, вы редко посещаете наши представления), что в последнее время Джуп очень много мазал.

— Что он делал? — спросил мистер Грэдграйнд, взглядом взывая к могущественному Баундерби о помощи.

— Мазал.

— Четыре раза вчера принимался и ни одного флик-флака не вытянул,— сказал юный Киддерминстер.— И на крутке подкачал, и в колесе.

— Словом, не сумел сделать, что нужно. Плохо прыгал и еще хуже кувыркался,— пояснил мистер Чилдерс.

— Вот что! — сказал мистер Грэдграйнд.— Это и значит «мазать»?

— Да, в общем и целом, это называется мазать,— отвечал мистер Чилдерс.

— Девять масел, Весельчак, мазать, флик-флак и крутка! Что вы скажете? — воскликнул Баундерби, хохоча во все горло.— Да, подходящая компания для человека, который своими силами залетел так высоко.

— А вы спуститесь пониже,— сказал Купидон.— О господи! Если вы сумели залететь так высоко, почему бы вам не спуститься немножко.

— Какой назойливый малый! — проговорил мистер Грэдграйнд, бросая на Купидона взгляд из-под насупленных бровей.