Хотя он вскоре облегченно отогнал это предположение как романтическое и неправдоподобное,— но все же возможное, чего нельзя было отрицать,— он невольно развил его, представив мысленно, каково будет его положение, если он, состарившись, обнаружит такой обман. В состоянии ли будет человек при таких условиях отнять у самозванца то, что создано многолетней привычкой, уверенностью и доверием, и отдать все чужому?
Когда несвойственное ему волнение улеглось, эти опасения постепенно рассеялись, хотя тень их осталась, и он принял решение наблюдать внимательно за Ричардс, скрывая это от окружающих. Находясь теперь в более спокойном расположении духа, он пришел к выводу, что общественное положение этой женщины является скорее благоприятным обстоятельством, ибо оно уже само по себе отдаляет ее от ребенка и сделает их разлуку легкой и естественной.
Тем временем между миссис Чик и Ричардс было заключено и скреплено соглашение с помощью мисс Токс, а Ричардс, которой с большими церемониями вручили, словно некий орден, младенца Домби, передала своего собственного ребенка со слезами и поцелуями Джемайме. Затем было подано вино, чтобы поднять дух семейства.
— Не хотите ли выпить стаканчик, сэр? — предложила мисс Токс, когда явился Тудль.
— Благодарю вас, сударыня,— сказал Тудль,— уж коли вы угощаете…
— И вы с радостью оставляете свою славную жену в таком прекрасном доме, не так ли, сэр? — продолжала мисс Токс, украдкой кивая ему и подмигивая.
— Нет, сударыня,— сказал Тудль.— Пью за то, чтобы она опять была дома.
При этом Полли еще сильнее заплакала. Посему миссис Чик, которая, как и подобает матроне, обеспокоилась, как бы чрезмерная скорбь не причинила ущерба маленькому Домби («молоко пропадет, пожалуй»,— шепнула она мисс Токс), поспешила на выручку.
— Ваш малютка, Ричардс, будет превосходно себя чувствовать с вашей сестрой Джемаймой,— сказала миссис Чик,— а вам нужно только сделать усилие,— в этом мире, знаете ли, все требует усилий, Ричардс,— чтобы быть совершенно счастливой. С вас уже сняли мерку для траурного платья, не так ли, Ричардс?
— Да-a, сударыня,— всхлипывала Полли.
— И оно будет прекрасно сидеть на вас, я уверена,— сказала миссис Чик,— потому что эта же молодая особа сшила мне много платьев. И из лучшей материи!
— Ах, вы будете такой франтихой,— сказала мисс Токс,— что муж вас не узнает. Не правда ли, сэр?
— Я бы ее узнал в чем угодно и где угодно,— проворчал Тудль.
Было ясно, что Тудля не подкупишь.
— А что касается стола, Ричардс,— продолжала миссис Чик,— то к вашим услугам будет все самое лучшее. Ежедневно вы будете сами заказывать себе обед; и все, чего бы вы ни пожелали, тотчас вам приготовят, словно вы какая-нибудь леди.
— Да, разумеется! — с большою готовностью подхватила мисс Токс.— И портер — в неограниченном количестве, правда, Луиза?
— О, несомненно! — отвечала в том же тоне миссис Чик.— Придется только, милая моя, слегка воздерживаться от овощей.
— И, пожалуй, пикулей,— подсказала мисс Токс.
— За этими исключениями, моя дорогая,— сказала Луиза,— она может руководствоваться своими вкусами и ни в чем себе не отказывать.
— А затем вам, конечно, известно,— сказала мисс Токс,— как она любит своего собственного дорогого малютку, и я уверена, Луиза, вы не осуждаете ее за то, что она его любит?
— О нет! — воскликнула миссис Чик, полная великодушия.
— Однако,— продолжала мисс Токс,— она, естественно, должна интересоваться своим юным питомцем и почитать за честь, что на ее глазах маленький херувим, тесно связанный с высшим обществом, ежедневно черпает силы из единого для всех источника. Не правда ли, Луиза?
— Совершенно верно! — подтвердила миссис Чик.— Вы видите, моя дорогая, она уже совершенно спокойна и довольна и собирается весело и с улыбкой попрощаться со своей сестрой Джемаймой, своими малютками и со своим добрым честным мужем. Не правда ли, дорогая моя?
— О да! — воскликнула мисс Токс.— Разумеется!
Несмотря на это, бедная Полли перецеловала их всех с великой скорбью и, наконец, убежала, чтобы ускользнуть от более нежного прощанья с детьми. Но эта хитрость не увенчалась заслуженным успехом, ибо один из младших мальчиков, угадав ее намерение, тотчас начал карабкаться — если можно применить это слово с сомнительной этимологией — вслед за нею на четвереньках по лестнице, а старший (известный в семье под кличкой Байлера
