Место высадки было выбрано охотником как нельзя лучше. Высокая скала отбрасывала густую тень, надежно скрывавшую наших путешественников. А в двадцати шагах от берега начинался густой лес.
— Сеньорита останется здесь с пеоном караулить лошадей, — распорядился охотник. — А мы отправимся в путь.
— Нет, — решительно возразила девушка. — Я справлюсь одна, а вам лишний человек не помешает. Дайте мне пистолет, чтобы я могла защищаться, если на меня нападут, что маловероятно.
— Однако, — начал было охотник, — сеньорита…
— Я так хочу, — решительно сказала она, — поезжайте и да хранит вас Господь!
Дон Педро судорожно прижал дочь к груди.
— Мужайтесь, папа, — сказала она, целуя его, — все будет хорошо.
Она выхватила у него пистолет и быстро удалилась, сделав прощальный знак рукой. Охотник в последний раз попросил своих спутников соблюдать осторожность, и маленький отряд двинулся за ним следом в лес.
Пройдя по-индейски с четверть часа, мексиканцы увидели впереди костры апачей. По знаку охотника они легли на землю и поползли, стараясь не производить шума. Они держали заряженные ружья наготове. Приблизившись почти вплотную к лагерю, они обнаружили, что пьяные апачи спят мертвецким сном. Только трое или четверо воинов, судя по ястребиному перу, воткнутому в волосы над ухом, начальников, сидели и курили с необычайной важностью, присущей индейцам.
По приказанию охотника мексиканцы рассредоточились и укрылись за стволами деревьев.
— Вы оставайтесь здесь, — сказал охотник шепотом, — а я войду в лагерь. Сидите неподвижно и ни в коем случае не стреляйте, пока я не брошу шляпу наземь.
Мексиканцы молча кивнули и охотник исчез в кустах.
Из своего укрытия мексиканцы могли наблюдать за тем, что происходит в лагере краснокожих, и даже слышать их разговор, потому что всего несколько шагов отделяло их от костра, возле которого важно восседали начальники. Подавшись вперед, держа палец на курке винтовки, мексиканцы с лихорадочным нетерпением ждали сигнала охотника.
Минуты, предшествующие атаке, несут печать торжественности. Человек наедине с собою думает о предстоящем сражении и своей готовности принести собственную жизнь на алтарь победы. И как бы ни был он храбр, его обуревает чувство страха. В эти томительные минуты перед ним, как во сне, с головокружительной быстротой проходит вся его жизнь, и, странное дело, больше всего в этот момент его заботит мысль о том, что после смерти его ждет неизвестность.
Прошло минут десять после ухода охотника, когда в кустах с противоположной стороны от той, где притаились мексиканцы, послышался легкий шум. Апачские начальники небрежно повернули головы и в отблесках костра увидели Каменное Сердце.
Охотник неспеша приблизился к ним и церемонно поклонился, не говоря ни слова. Начальники отвечали на его поклон с присущей у краснокожих вежливостью.
— Добро пожаловать, — сказал один из начальников. — Не угодно ли брату моему сесть у огня совета?
— Нет, — сухо ответил охотник, — мне некогда.
— Брат мой благоразумен, — продолжал начальник, — он бросил бледнолицых, потому что знает: Тигровая Кошка выдал их длинным стрелам апачских воинов.
— Я не бросил бледнолицых, брат мой ошибается. Я поклялся защищать их.
— Приказания Тигровой Кошки не позволяют этого.
— Я не обязан повиноваться Тигровой Кошке, я ненавижу коварство и не позволю краснокожим осуществить то, что они задумали.
— О! Брат мой говорит очень громко, — продолжал начальник. — Я слышал, как ястреб дразнил орла, но могущественная птица одним кончиком крыла умертвила его.
— Оставьте насмешки, начальник. Вы один из самых знаменитых воинов нашего племени. Вы не согласитесь исполнить коварный замысел. Тигровая Кошка принимал этих путешественников в своем теокали, оказывал им гостеприимство, а вы знаете, что гостеприимство священно в пустыне.
Апач презрительно рассмеялся.
— Тигровая Кошка — великий начальник, он не захотел ни пить, ни есть с бледнолицыми.
— Это недостойное коварство.
— Бледнолицые — собаки и воры, апачи возьмут их скальпы.
— Негодяй! — вскричал охотник гневно. — Я тоже бледнолицый, бери же мой скальп!
