Довольно раздумывать, пора действовать, надо только найти способ и совершить то, что она решила. И Флора вернулась к мысли вынуть рельс. То был самый верный, простой и надежный путь: выбить молотом рельсовые подушки, а потом рельс и сам соскочит со шпал. Инструмент у нее есть, в этом пустынном месте ее никто не увидит. Лучше всего это сделать за выемкой, на пути к Барантену, там железная дорога изгибается, а потом взбегает на косогор, который метров на семь или восемь возвышается над ложбиной, — тут уж поезд непременно сойдет с рельсов, произойдет ужасное крушение. Но, припомнив расписание, Флора обеспокоилась. Курьерский поезд из Гавра проходит здесь в восемь шестнадцать, перед ним должен еще пройти — в семь пятьдесят пять пассажирский поезд. Итак, у нее будет двадцать минут, больше и не нужно. Одно только плохо: между ними могут пустить без расписания товарный поезд, это нередко случается, особенно когда в Гавре соберется много грузов. Стоит ли рисковать?! Если бы знать заранее, что полетит под откос именно курьерский! Но кто может поручиться? PI Флора снова принялась мучительно думать. Еще не рассвело, на столе по-прежнему горела свеча, она уже совсем оплыла, а высокий фитиль, с которого не снимали нагара, обуглился.
Снаружи донесся шум — подходил товарный поезд из Руана, и в эту минуту возвратился Мизар. Руки у него были в земле, он только что сверху донизу перерыл дровяной сарай; Мизар тяжело переводил дух, бесплодные поиски вывели его из равновесия, он весь кипел от бессильной ярости и, точно одержимый, снова принялся шарить под кроватью, за шкафом, в очаге — везде. Поезду, казалось, конца не будет, огромные колеса мерно громыхали на стыках рельсов, и при каждом толчке покойница слегка подпрыгивала на кровати. Снимая со стены небольшую картину в дешевой рамке, путевой сторож остановил взгляд на широко раскрытых глазах умершей, — как и прежде, они будто следили за ним, а на губах змеилась насмешливая улыбка.
Он побелел, по его телу прошла дрожь, но, подавляя испуг, он злобно пробормотал:
— Да, понял: «Ищи! Ищи!»… Найду, черт побери, так и знай, пусть даже мне придется разобрать дом по камешку и перекопать всю землю в округе!
Темный состав медленно прополз во мгле, теперь Фази лежала недвижно, по-прежнему не сводя мертвых глаз с мужа, и в этом взгляде было столько насмешки и уверенности в победе, что Мизар снова выбежал, даже не прикрыв за собою дверь.
Выведенная из задумчивости, Флора поднялась. И заперла дверь — она не желала, чтобы этот человек опять тревожил покой ее матери. Потом, к собственному удивлению, проговорила вслух:
— За десять минут вполне управлюсь…
Конечно же, десяти минут достаточно. Если за десять минут до прихода курьерского не будет сигнала о другом поезде, она примется за дело. Приняв окончательное решение, Флора перестала тревожиться, отныне она была спокойна.
Часов в пять забрезжил день, занималось свежее прозрачное утро. Несмотря на предрассветный холодок, девушка широко распахнула окно, и в мрачную комнату, где стоял чад от оплывшей свечи и трупный запах, ворвался дивный утренний аромат. Солнце еще не взошло над горизонтом, оно притаилось за лесистым холмом; но вот и оно появилось — румяное, улыбающееся, озаряя склоны, наполняя светом ложбины, вызывая к жизни весенние соки, от которых набухала земля. И Флора подумала, что накануне вечером она не ошиблась: утро будет чудесное, напоенное молодостью, лучезарным здоровьем и радостью жизни. Что из того, что вокруг раскинулся пустынный край, пересеченный цепью холмов и прорезанный узкими ущельями, — как хорошо было бы брести сейчас по крутым тропинкам, брести куда глаза глядят! Она отвернулась от окна, шагнула в глубь комнаты и поразилась: оказывается, совсем светло, недавно еще яркое, пламя свечи походило сейчас на тусклую слезу. Девушке почудилось, что мертвые глаза матери глядят теперь на железнодорожное полотно, где в обе стороны бегут поезда, которым и дела нет до того, что здесь, в доме, покоится мертвое тело, а рядом с ним бледно мерцает угасающая свеча.
