Том 11. Друзья из берлоги - страница 55

И вечер в апреле тоже хорош. Хорош необычной задумчивой тишиной. Вдруг умолкает все сразу: вода в канаве, птичьи щебет и пересвисты. Грачи на березах, готовясь к ночлегу, чистят свои одежды и по какому-то уговору тоже молчат. Пахнет талой землей, вечерним дымком. Желтыми фонарями светятся у стоячей воды пушистые шарики ивы-бредины. Задумчиво, как во сне, свистнет скворец на ветле, под чьим-то шагом — далеко слышно — хрустнут остатки льда. И опять тихо. Так тихо, что ждешь какого-то чуда.

И чудо случается. На прогретом за день лесном бугорке у опушки вдруг видишь маленький синий цветок. Подснежник! Зеленая стрелка проткнула лежалый осиновый лист, и на нем голубеет первый цветок.

Каждый апрельский день будет теперь приносить новость за новостью.

_{> Фото автора. 3 апреля 1977 г.}

Вчера я внимательно просмотрел негативы снимков, хранящихся в папке с надписью «ЮРИЙ ГАГАРИН». Этот я сразу же отложил и возвращался к нему все время. Чем-то взволновал меня этот момент, запечатленный ровно шестнадцать годов назад.

До мельчайших подробностей помню утро на берегу Волги. Мягкий снежок, выпавший ночью, лед на реке, плотные влажные облака.

В доме на берегу — «увидеть Гагарина» — перебывало уже не менее сотни людей. Мы, репортеры, сделали много снимков, но мне хотелось иметь фотографию космонавта не в гуще любопытных и взволнованных горожан, а стоящего на берегу Волги. Улучив момент, я попросил об этом. И Гагарин сразу же понял законность желания. Улыбнулся, мигнул — «пойдемте…»

Минут пять мы снимали его стоящим над Волгой. И эти снимки хорошо всем известны.

Но, конечно, с этого первого часа каждый шаг знаменитого человека сопровождался щелканием фотокамер. И в этот раз мы снимали, снимали.

Тут мы видим сейчас момент, когда Гагарин идет от берега, сесть в машину и ехать к аэродрому — через три часа его будет встречать Москва.

Тут же — первый час его славы. Мои друзья-журналисты попали в кадр, какая-то женщина в легковатой для апреля обувке. Помню, нас торопили: скорее, скорее. Но мы-то хорошо понимали, как важно было снимать, как важно будет все это видеть по мере того, как будут идти года…

_{> Фото автора. 12 апреля 1977 г.}

(Окно в природу)

Весенний разлив. Мещерская низменность от Мурома до Коломны — сплошное море.

Все живое привыкло к ежегодным потопам, и все-таки после зимы это трудное испытание. Кто как приспособился пережить десять — двенадцать дней высокого половодья. Проплывая на лодке, видишь лисицу — сидит, притаилась в развилке дуба: голодно, зато сухо. Лося разлив загнал в густые березняки. Воды — по брюхо, но этот привычен к холоду, перетерпит. Бобров разлив вынуждает бродяжничать: встречаешь в самом неожиданном месте. Почему-то не боязливы: то спит на пригретой коряге, то плывет вблизи лодки. Бобрам вода не помеха. В половодье они расселяются, обживают новые территории. То же самое и с ондатрой: то и дело видишь маленький плотик из мусора и осоки и на нем рыжеватого Робинзона. С появлением лодки зверек бултыхается в воду, но минует опасность — снова вылезет на спасительный плот.

Всякую мелкоту — мышей, кротов, землероек — половодье уносит и вместе с мусором прибивает к затопленным по скворечни деревьям, к верхушкам кустов. Орланы, сороки, вороны пируют тут от зари до зари.

Туго приходится зайцам. Пловцы они никудышные, бегут от воды, пока можно бежать, и в конце концов с разных сторон собираются на сухих пятачках. Бывает, десятка три сидят, ждут своей участи. С появлением лодки волнуются, «лопочут ушами» в точности, как при встрече с Мазаем. Однако в лодку добровольно они не идут. Если вода прибывает, приходится глупых ловить. Сушу делят надвое сетью и гонят зайцев. Поймавшись, бедолаги орут, как младенцы. От этого крика паника возрастает, кто мчится в сетку, кто в воду. Но кончается все хорошо: зайцам на уши ставят метки и на лодке-ковчеге перевозят на берег. Для зоологов заповедника это обычное дело. Спасая зайцев, попутно по меткам они уточняют районы их обитания, сроки жизни, пути миграций.

Однако больше всего «украшений» из алюминия достается тут птицам. В заповеднике — главный центр кольцевания нашей страны.