-- Слушайте, ребят, -- говорю, -- а у вас какой-нибудь форменной одежды для заложников не предусмотрено? А то у меня совсем ничего нет, а ещё неделю тут жить...
-- Вот правильно, -- хихикает Тирбиш. -- Чем мои тряпки выкидывать, обеспечь лучше земную госпожу.
Эцаган окидывает меня взором своих прекрасных глаз.
-- На ваш размер вряд ли. Разве что халат какой-нибудь. Пойдёмте посмотрим.
Идём смотреть. Склад оказывается небольшим чуланом, заставленным стеллажами с коробками, прямо у входа красуются несколько рулонов ткани -- видимо, те самые тряпки. Эцаган утыкается в нижнюю полку и принимается там шуровать, бормоча на муданжском.
-- Вот, футболка есть, -- говорит с сомнением. Футболка, да, чёрная, новая, бирочка не отрезана ещё. Спереди во всю грудь лист каннабиса. В эту футболку меня можно дважды завернуть. Ничо, в качестве ночнушки пойдёт. Беру.
Он роется дальше, достаёт строительные штаны на лямках, которые, по-моему, и Азамату велики, да ещё и прорезиненные. Смотрит на мою физиономию, ржёт.
-- Боюсь, что больше ничего нет.
-- А может, -- кошусь на рулоны, -- есть какая-нибудь простыня ненужная... Я бы сшила что-нибудь...
-- А, так вы шьёте! -- резко воодушевляется Эцаган, вскакивая на ноги.
Это большая редкость?
-- Ну так... Не то чтобы много, но умею, -- говорю осторожно. Ещё припашет всему экипажу носки зашивать.
-- Тогда не проблема, вон, берите Тирбишевы тряпки, я вам машинку дам, нитки и всё на свете.
Ух ты, у них даже машинка есть?
-- А Тирбиша спросить не надо?
-- А он всё равно не знает, что с ними делать. Ему подсунули в нагрузку к постельному белью, а на этом корабле, кроме меня, никто иголку держать не умеет. Я и от вас не ожидал.
-- Ну почему же...
Вроде шитьё во всех культурах женское дело, нет?
-- Красивые женщины часто пренебрегают, -- пожимает плечами. Зато красивые мужчины, видимо, нет.
Один из рулонов оказывается вовсе ковром, остальные -- более или менее плотным хлопком. Все они довольно светлые в жизнеутверждающий цветочек. Ничего, маменька на даче ещё и не такое носит. Да и не только на даче...
Эцаган великодушно пускает меня к себе в каюту, где обнаруживается немаленькое трюмо, на котором ненавязчиво красуется пакетик с термобигудями. Они тут все голубые, что ли? Ладно, мне с ним не целоваться. Зато про кудри теперь понятно.
Рядом с трюмо большой комод, из которого Эцаган начинает проворно извлекать нитки, иголки, булавки, ножницы и, наконец, портативную швейную машинку весьма приличной фирмы. Меня в своё время на такую жаба задушила.
-- Вам лучше всего расположиться в холле, -- говорит он мне, и я некоторое время соображаю, что он имеет в виду. -- Там можно сдвинуть столики. А то в кухне Тирбиш ворчит, если столы не так стоят.
А, так это он про гостиную. Но она же проходная...
-- А я там мешать никому не буду?
-- А кого туда понесёт посреди дня?
Как выяснилось, понесло всех. По крайней мере раз в каждые десять-пятнадцать минут обязательно кто-нибудь пройдёт попялиться, как земная женщина кроит. Хорошо хоть я догадалась обмериться у себя в каюте. Зато теперь весь экипаж в лицо знаю. И кто застенчивее -- только мимо проскакал, а кто наглее -- остановился поговорить. Ох и достали...
Положение, как обычно, спасает капитан.
-- Не возражаете, если я тут в уголке почитаю? -- спрашивает он меня ещё из коридора. Бук под мышкой, как приклеенный.
-- Я всегда рада вашему обществу, -- улыбаюсь. Приятно хорошего человека порадовать! Когда он проходит мимо, мне кажется, что в комнате становится ярче, хотя он и одет в тёмное.
В отличие от прочих моих посетителей, он действительно просто садится в кресло и углубляется в чтение. Через несколько минут уже я не выдерживаю.
-- А можно спросить, что вы всё время читаете?
Поднимает голову, смотрит на меня укоризненно. Ну ладно, молчу.
-- Лиза, оставьте вы эту вежливость. Конечно можно спросить!
О боже мой.
-- Тогда уж и вы оставьте, -- хмыкаю. -- Как будто я вас могу не пустить в ваш собственный холл.
