Блуждания Прокопа по жизни также обретают символический смысл: это путь овладевшего страшными тайнами природы человечества к истине и правильному обращению с ними. Судьба предлагает Прокопу сначала покой и мир среди кротких полей и лесов глухой провинции и любовь чистой и доброй девушки Анчи. Жизнь, отрешенную от вулканических страстей и потрясений современности. Назад к корням! Но бабочка не может стать куколкой, плод — семенем, современный человек — вернуться к патриархальщине. Прокоп сознательно отвергает открывшуюся ему жизненную возможность.
Завоевав любовь княжны Хаген-Балттин, он мог войти в узкий круг повелителей человеческих стад, аристократов, тесно связанных с правящей верхушкой, решающей вопросы войны и мира, делающей политику и определяющей судьбу народа. Но запавший в его душу идеал высшей женственности, человечности и красоты освобождает Прокопа из-под чар великого соблазна, хотя власть — и это Прокоп понимает — есть завораживающая сила.
Еще большую, практически безграничную власть предлагает Прокопу некто Дэмон, или попросту дьявол, владеющий радиоустановкой, излучающей волны, способные вызывать детонацию взрывчатых веществ. Стоит тайно разбросать порошок кракатита в разных местах земли, и мир будет или порабощен, или уничтожен. У Дэмона есть и организация, которая готова взяться за это чудовищное дело. Описание ее участников, их жаргона и теорий, доктринерства их мышления и методов борьбы, сводящейся к терроризму и анархическому бунтарству, сдобренному практикой сексуальной «свободы», — предвосхитило многие черты современного левацкого экстремизма, что подтверждает не только художническую зоркость Чапека, но также тот факт, что доктрины и теории современного революционаризма во всех его модификациях не столь уж новы и имеют глубокие корни в левацко-радикальном движении двадцатых годов. Разумеется, Прокоп бежит и от соблазнов безоглядного анархизма. Но ему было суждено увидеть дело рук своих в действии.
Сказочные мотивы, заложенные в сюжете романа, требовали после появления дьявола возникновения в повествовании и его антипода, некогда низвергнувшего сатану в преисподнюю. В символическом финале романа Прокоп, оглушенный и полуослепленный чудовищным взрывом кракатита, который Томеш все же создал на конкурировавших с Балттином заводах и разнесенных вдребезги при посредстве детонирующих волн Дэмона, встречает некоего старца. Схожий по внешности с деревенскими дедами, приголубивший Прокопа, простенький, но одновременно величественный старик показывает мятущемуся Прокопу разнообразие и красоту мира, давая ему ощутить громадность преемственного труда поколений и народов, создавших культуру и цивилизацию человечества, которую никто не вправе разрушать, ибо это станет покушением на самое жизнь. И он побуждает Прокопа забыть формулу кракатита и начать творить для людей нечто полезное, что является более великим делом, нежели разрушение и взрыв сущего, к чему ранее была устремлена гордая, но лишенная чувства моральной ответственности душа Прокопа.
Герой романа совершает по ходу действия множество смелых и даже безрассудно храбрых поступков, но далеко не все его деяния Чапек расценивает как героические. Писатель очень строго, на протяжении всего своего творчества, отделял героизм истинный, наполненный нравственным и гуманным содержанием, от того, что собственническое общество зачастую рассматривает как героический поступок. Для Чапека была внутренне неприемлема смелость так называемых «бравых парней», способных сотворить нечто из ряда вон выходящее. Прообразом подобного «бравого парня» для Чапека был знаменитый актер немого кино Дуглас Фербенкс, к которому Чапек относился с очевидной иронией. Бездумный оптимизм Фербенкса внушал ему несомненную тревогу. В статье «Улыбка Фербенкса» он писал: «Этот современный герой страшно примитивен, не требуйте от него, чтобы он решал какие-нибудь мировые проблемы… Есть Цезари и Бруты, Фаэтоны и Спартаки, бунтари и завоеватели, герои самопожертвования и прирожденные вожди. Для Фербенкса все это китайская грамота».
