И Вересаев, всегда проверявший любую теорию тщательным анализом, Вересаев, еще совсем недавно счастливый оттого, что обрел «смысл жизни», разочаровывается в беспочвенных народнических прожектах и одновременно во всякой политической борьбе. «…Веры в народ не было. Было только сознание огромной вины перед ним и стыд за свое привилегированное положение… Борьба представлялась величественною, привлекательною, но трагически бесплодною…». «Не было перед глазами никаких путей», – признавался писатель в мемуарах. Неотступной становится мысль о самоубийстве.
С головой уходит студент В. Вересаев в занятия и пишет, пишет стихи, прочно замкнутые в круге личных тем и переживаний. Лишь здесь, в любви, думается ему теперь, возможна та чистота и возвышенность человеческих отношений, о которой мечтал начинающий писатель. Да еще в искусстве: оно, как и любовь, способно облагородить человека.
Написанный в 1887 году рассказ «Загадка» на первый взгляд мало чем отличался от стихав юного поэта: тот же молодой герой со своими чуть грустными, чуть нарочитыми раздумьями, не идущими дальше, казалось бы, сугубо личного и интимного. Однако писатель не случайно именно с «Загадки» исчислял годы жизни в литературе, именно ею открывал свои собрания сочинений: в этом рассказе были намечены основные темы и идеи, волновавшие В. Вересаева в первое десятилетие его литературной деятельности. Писатель славил человека, способного силою своего духа сделать жизнь прекрасною, спорил, по сути дела, с модной философией Н. Минского, философией отчаяния. «Счастье в жертве» – эта «чудовищная мораль», утверждавшаяся в стихах Минского, захватила в те мрачные годы многих. Смысл его поэтических проповедей столь же прост, как и ужасен: «Не раздумывай над тем, нужна ли твоя жертва, есть ли в ней какой смысл, жертва сама по себе несет человеку высочайшее, ни с чем не сравнимое счастье», а в итоге таких жертв «мир… устанет от чрезмерности мук, захлебнется в крови, утомится борьбой – и по этой причине обратится к любви» («Воспоминания»). В. Вересаев же доказывал, что истинное счастье в борьбе, призывал не терять веры в завтрашний день: «Пускай нет надежды, мы и самую надежду отвоюем».
Вместе с тем в «Загадке» дали себя знать и заблуждения, свойственные раннему В. Вересаеву. Прежде всего идущее от былых народнических убеждений преувеличение роли интеллигенции в борьбе за лучшее будущее. Показательно, что в рассказе преображает мертвую природу и делает ее «осмысленной» и близкой людям музыкант своим искусством. В. Вересаеву все еще кажется, что искусство – одно из немногих средств превращения человека в Человека.
Как и в «Загадке», в первых произведениях, последовавших за ней, тему борьбы за человеческое счастье, за большого и прекрасного человека, тему борьбы со всем, что мешает утвердиться такой личности в жизни, В. Вересаев решает в плане морально-этическом. От попытки социального решения проблемы он пока далек, а потому, даже черпая из жизни факты откровенно социального, политического звучания, в своих первых рассказах осмысляет их в аспекте морально-психологического.
Так произошло с «Порывом» (1889).
17 ноября 1886 года Петербургский союз студенческих землячеств решил организовать на Волновом кладбище панихиду по Добролюбову. Среди пришедших почтить память человека, отдавшего жизнь борьбе с самодержавием, был и В. Вересаев, хоть отец и предостерегал его всячески от какого-либо участия в «политике». На площади перед кладбищем толпу студентов остановила полиция. И Вересаев покинул товарищей. Позже писатель сурово осудил себя за это. В мемуарах он вспоминал: «Ничего в жизни не легло у меня на душу таким загрязняющим пятном, как этот проклятый день». А рассказ «Порыв», по свидетельству автора, опирающийся на случай у Волкова кладбища, назывался первоначально «Предатель». И при всем том подлинного смысла своего поступка, смысла своих разногласий с отцом В. Вересаев тогда еще не понимал. Разногласия отца и сына в рассказе отнюдь не носят социально-политического характера, фабула «Порыва» не имеет ничего общего с событиями 17 ноября. Сын без разрешения родителей бросился на помощь мельнику: вода, прорвавшая плотину, вот-вот поглотит его хозяйство. Отец не может простить сыну этого, с ею точки зрения, бессмысленного геройства, сын, в свою очередь, восстает против обывательского благоразумия отца. Вот, собственно, и все. Тема решительно переведена в морально-этический план.
