«Записки агронома» вызвали многочисленные отклики в печати. Наряду с газетами и журналами Москвы, Ленинграда и Воронежа о «Записках агронома» писали газеты Акмолинска, Балашова, Барановичей, Барнаула, Брянска, Владивостока, Гурьева, Ижевска, Калуги, Кзыл-Орды, Кокчетава, Кургана, Ленинабада, Молодечно, Мурманска, Новгорода, Петропавловска-на-Камчатке, Пскова, Рязани, Ташкента, Тюмени, Тулы, Ужгорода, Усть-Каменогорска, Хорезма, Чкалова и других городов страны.
Безупречное знание сельской действительности, живая естественная интонация, убедительный образ агронома-рассказчика создавали ощущение подлинности происходящего, полной достоверности материала, то есть реальности записок.
«Когда читаешь документальный очерк — записки Г. Троепольского… то веришь: да, то, что написал Г. Троепольский, он видел и наблюдал в жизни»[52], — писал Г. Ломидзе («Острием публицистического слова», «Октябрь», 1953, № 10). И тут же оговаривался: люди, «замеченные и наблюдавшиеся» писателем в жизни, имеют «некоторое отличие от созданных в очерке образов»[53]. Однако, не оценив должным образом этого «некоторого отличия», критик настойчиво именовал весь цикл очерковым, строя на нем свои рассуждения о средствах типизации отрицательного в художественной публицистике.
«Цепью новелл, объединенных единой идеей, одними героями и заголовком, отчасти определяющим и жанр и место действия»[54], назвал «Записки агронома» В. Огнев («Знамя», 1954, № 1). Но критик колебался («это не вполне очерки, не вполне и рассказы»[55]), и эти сомнения отразились даже в названии рецензии: «Записки Г. Троепольского». Так сильна была иллюзия документальности, так непривычен был смешанный жанр этих «Записок». Радуясь возрождению сатиры, приветствуя «вдумчивого, талантливого автора»[56], В. Огнев в то же время предостерегал писателя от смазывания острого, смелого рисунка с натуры, от быстрых побед «добродетели над злом»[57], имея в виду изгнание Самоварова, переживания Болтушка.
О том же писала и С. Бабенышева («Быть последовательным до конца», «Комсомольская правда», 19 ноября 1953 г.): «Нарисовав превосходные сатирические портреты бюрократа, болтуна, невежды, Троепольский неожиданно благополучным концом своих новелл глушит правильно намеченный удар». Критик считала, что «способный сатирик» Г. Троепольский должен не «ограничиваться талантливой зарисовкой, а изображать явление во всей сложности, правдивости».
Полемизируя с В. Огневым, отвергая, в частности, упрек в «робости мысли», которая «облыжно» приписана «неповинному Троепольскому»[58], Б. Платонов («Новое в нашей жизни и литературе», «Звезда», 1954, № 5) отмечал, что «новаторство „Записок“ состоит именно в стремлении усилить взаимодействие выразительных средств, когда речь идет об обличении недостатков…»[59]
В той же книжке «Звезды» в разделе «Трибуна читателя» было напечатано письмо электромонтера Ф. Васюхина и агротехника И. Билыка из Харьковской области. «Искренность и правда колхозной жизни — вот что главное в рассказах Троепольского[60],— писали они. — Никишка Болтушок, Гришка Хват и другие сатирические образы — не повторение уже ранее известного, а неподдельное оригинальное новшество» [61].
Высокая и точная оценка «Записок агронома» содержалась в рецензии Н. Лордкипанидзе «Увлекательные рассказы» («Огонек», 1953, № 40): «Наиболее привлекательная черта „Записок“ — смелость и острота, с которой автор изображает действительность. Он не ждет, пока жизнь поставит „на повестку дня“ ту или иную тему, тот или иной вопрос, — следуя лучшим традициям русской литературы, он сам представляет на суд общественности то, что нуждается в поощрении или осмеянии… Знание жизни, умение анализировать ее позволяют автору подводить читателя к нужному результату постепенно, подробно раскрывая тот или иной человеческий характер. Это качество придает „Запискам“ подлинную художественность». Было замечено и лирическое начало в таланте Троепольского: «Сатирическое заострение характеристик гармонически сочетается… с лирическими, взволнованными авторскими отступлениями, и это придает рассказам особую теплоту».
