Николашка, задорно вертя своим коротким прямым носом и встряхивая волосами так, что они разлетались, с любопытством оглядела Глеба, который топтался, отводя глаза и безостановочно приглаживая свой вихор, предательски сказала:
— Вы им не верьте, Галин Петровна, это Мишаня, его все знают, у него рогатка самая меткая! Вон она в кармане оттопыривается…
— Где оттопыривается? Чего врешь, дура! — заорал Мишаня. — Не веришь — обыщи! «Оттопыривается»…
— А что у тебя там?
— Просто камушки…
Мишаня вынул из кармана один камушек и показал.
— Зачем? — спросила Галин Петровна.
— Так… играем мы ими…
— Неправда! — тараторила Николашка. — Он всех птиц перестрелял, ужас до чего меткий! А рогатку где-нибудь спрятали!.. Они знаете какие хитрые!
А вот и сам Братец Кролик пробирается. Увидев учительницу, он не решился подойти, а поздоровался издали и стал прогуливаться в сторонке, насторожив свои кроличьи уши.
— А ты, мальчик, здесь живешь? — опросила Галин Петровна Глеба.
— Это Глеб, он недавно приехал из Сибири погостить! — ответила за него Николашка, так что Глебу оставалось только кивать. — Он мальчик хороший, но уже начал портиться! Мишаня его всему научает, и еще есть один тут такой — Гусь, это ужас что такое, какой-то прямо балда! На других улицах мальчишки как мальчишки, а эти совсем пораспустились, одичали, прямо не знаем, что с ними делать…
У Мишани так и чесались руки влепить ей хорошего леща: все-то она знает, до всего ей дело…
Зато Глеб приободрился: еще больше выпятил толстую грудь и вздернул бровь, рассчитывая тем самым придать себе дополнительную красоту и загадочность. Но Николашка отвернулась и прыснула в кулак.
— Нехорошо, Мишаня, птиц убивать, — сказала Галин Петровна.
— А кто их убивает…
— Вы! — выпалила Николашка.
— А ты видала? Ты сперва увидь, а потом говори! Я в кого стрелял? Я в воробьев стрелял! А в воробьев можно: приносят вред!
Ни с того ни с сего Николашка пожаловалась:
— А у меня гусеницы всю розу объели! Ничего не помогает, прямо не знаю, что и делать!..
Глеб открыл рот, хотел что-то сказать, но не сказал — не решился.
— Ты ошибаешься, — заметила Мишане Галин Петровна. — Скажи, какой, по-твоему, воробьи вред приносят?..
— Клюют вишни… раз! — начал загибать пальцы Мишаня.
— Раз! Еще что?
— Ну… Например… У кур воруют корм — два!
— Так. Еще?
Третье преступление воробьев Мишаня вспоминал долго:
— В скворчиные дома залезают!
— Насчет скворцов — неверно! — вмешался издали Братец Кролик. — Слабо воробью со скворцом сладить! Скворец, он, как из Африки к себе домой явится, первым делом воробья оттудова — по шеям! Уцепит своим носищем за шиворот — и на выброс! Тот так и полетит кверху тормашками!..
Он разгорячился, подошел и начал рассуждать:
— Я сначала об воробьях сам так заблуждался, но мне один друг, аспирант, на профессора учится, все досконально про них рассказал, теперь вижу: не только они ничуть не вредные, но даже полезные ужасно!..
— Вот что, ребята, — сказала Галин Петровна. — Сейчас нам некогда, а вы лучше приходите на пост коммунистического воспитания, там обо всем поговорим подробно. Знаете, где он?
— Знаем…
— Придете?
Мишаня обеспокоился:
— А почему нам приходить? Это нам только? Мы ничего такого не делали…
— Не только вам, там ребят много: с Садовой, с Крестьянской, с Полевой…
— К нам это ничего не относится… — упирался Мишаня. — Это город, их касается, а мы сами по себе…
— Ты знаешь Гену Козлова, Юрика Марчукова, Колю Никульшина?
— И Козла знаю, и Чука, и Куропатку… — пренебрежительно махнул рукой Мишаня. — Это что за ребята… так… Мы их не признаем!.. Мы вообще ни Садовую, ни Полевую не признаем!.. Крестьянскую тоже не признаем!..
— И хорошенько им отвешиваем, если на нашу Гусиновку забредут! — весело добавил Братец. Кролик.
— Ох, Галин Петровна! — ужаснулась Николашка. — Какие же они дикие, ну до чего одичалые эти мальчишки!..
— Вы придете ко мне, — сказала Галин Петровна. — Это я вас приглашаю. Договорились?
— Договорились… — нехотя согласился Мишаня, не желая обидеть хорошую учительницу.
— Вот с Ниной договоритесь, когда приходить, вы же ее знаете?..
— А то не знаем…
