— Хреново, — высказался он. — Хотя чего теперь волноваться-то? Славомира знает?
— Эээ, — призадумалась принятая.
— Или она вчера все, что в школе случилось, уже подчистила, — развивал мысль Шурик, — и тревожиться не нужно. Или тревожиться поздно. Зачем разбудила, спрашивается?
— Да ты сдурел. — Только и смогла промолвить ошарашенная Алла. — Ты представляешь, сколько всяких комиссий сюда понаедет?
Демон зевнул, воспитанно прикрыв пасть ладошкой.
— Найдут в детском йогурте какое-нибудь чудесное вещество и на этом успокоятся. В первый раз, что ли? Вот монахи…
Лицо его мгновенно приняло мрачное выражение, и дханн, задевая стены узкого коридора боками, направился на кухню. Сопровождал его путь грохот падающих вещей и непрерывное приглушенное бурчание, чем-то напоминавшее издаваемые рассерженным медведем звуки. Наконец, он соизволил высказаться.
— Если церковники прознали, что в городе потенциальный чаровник, никем не обученный, они наверняка захотят его себе заграбастать!
— Это по какому же праву? — удивилась Алла.
Шурик призадумался.
— Ну, так исторически сложилось, — неуверенно пояснил он. — Мы находим кандидата, святоши пытаются его перехватить, отвратить от «бесовских прелестей» и отправить в один из скитов.
— Так чего ты волнуешься? — мгновенно сориентировалась в ситуации бизнесвумен. Для нее картина была ясна и, благодаря занимаемой должности, привычна. — Все просто. Имеется ценный ресурс, который ты хочешь получить и с выгодой для себя перепродать.
— Подарить… — не понравилась трактовка Шурику.
— Хорошо, — покладисто согласилась Алла. — Подарить за услугу. Еще имеется конкурент, желающий ресурс перехватить. Что надо сделать?
— Что?
— Устроить конкуренту наезд, а нынешнего владельца ресурса склонить на свою сторону, — «на пальцах» объяснила азы прикладной экономики принятая.
— Легко сказать! Они знаешь, какие наглые!
— Все будет нормально, — отмела возражения женщина, невольно заражая уверенностью своего «повелителя». — Дело привычное. Сначала мы их раздавим, заключим договор, потом помиримся. Ничего личного.
— Это для тебя — ничего личного, — возразил дханн. — С точки зрения церковников, на кону стоит человеческая душа. Ради такой ставки пойти можно на многое. Нет, никаких «наездов»… Хотя отвлечь Мозга надо.
Отвлекать Мозга было не надо, ибо он отвлекся сам. С небольшой посторонней помощью. Творившиеся в городке безобразия не могли пройти мимо его опытных глаз, поэтому еще вчера монах посетил территорию школы и теперь пребывал в раздумьях. Совершенно очевидно, что кто-то крупно проштрафился. Мозг насчитал самое меньшее двенадцать случаев нарушения договора, причем три считались серьезными. Но кому и, главное, зачем это нужно? Ауры всех окрестных чаровников святой отец прекрасно знал, поэтому с большой долей уверенности мог утверждать — с нарушителем прежде он не встречался.
Рефлекторно возникло желание обвинить в произошедшем отродье Нечистого, однако первый порыв монах подавил. Во-первых, доказательств причастности Ассомбаэля у него нет. Да, демон посетил вчера школу, после чего и началась катавасия. Ну и что? Где связь-то? Может, ему просто захотелось посмотреть на место, в котором учится дочь его пособницы, и доказать обратное ни один суд мира не сможет. Ведь отчетливых следов демонической энергетики не осталось, а без веских обоснований скит бодаться с Домом Зверя не станет.
Во-вторых, совершенно непонятно, зачем Ассомбаэлю могло понадобиться все это устраивать. Пусть он дал не один повод сомневаться в собственной психической стабильности — Мозг передернулся, вспомнив досье — в действиях толстяка всегда прослеживалась определенная логика. Сейчас видимой цели нет. Вполне возможно, что тайный умысел все-таки наличествует, однако в таком случае он слишком глубоко спрятан, и обнаружить его сложно.
Наконец, монах самокритично признавал свою пристрастность в данном вопросе. Ему хотелось, чтобы демон попался «на горяченьком» и тогда… Дальнейшее развитие событий Мозг предвидел слабо, но из тихого и спокойного городка их с Боди точно уберут. Тем не менее, долг повелевал рассмотреть и другие версии. Причем если говорить совершенно откровенно, в виновность Ассомбаэля святой брат не верил — у него имелись другие подозреваемые.
