Толстого нет - страница 2
Возвращается Александра Львовна.
Александра Львовна. Что ты говоришь, мама! Маша умерла от тифа!
Софья Андреевна. Тиф – только последствие. Она с детства была слабой и болезненной, я её всячески ограждала. Но когда она вышла замуж, тут уж я ничего не могла сделать. (К Булгакову). Толстовцы всё обращают в фанатизм, Валентин Федорович, и сейчас её возвели в какие-то героини – что она работала до изнеможения, лечила крестьянок, учила грамоте бедных детей. А я вспоминаю, как приезжала к ним в именьеце. Нищая обстановка, отвратительная еда. Ей всего тридцать пять лет, а она сгорбленная, худая, как старуха. И нервная, с всегда готовыми слезами – они не дружно жили с мужем.
Александра Львовна. Мама, ты бы хоть мертвых пожалела!
Входит горничная Катюша, сервирует стол для чаепития. Софья Андреевна поднимается, осматривает чашки.
Софья Андреевна. Это живых надо жалеть, а мертвым уже всё равно. К тому же, я правду говорю. (Катюше.) Катюша, эта салфетка не свежая, надо заменить. И принеси мое лекарство, на рабочем столике в комнате… Впрочем, ты всё напутаешь, прийдется самой идти.
Александра Львовна. Я принесу.
Софья Андреевна. Ну вот, как будто я кого-то утруждаю!
Александра Львовна. Мне не трудно.
Софья Андреевна. Ты из каждого слова делаешь спор.
Александра Львовна(с видимым усилием). Я вовсе не спорю. Ты несправедлива. (Со злостью.) Ты всегда несправедлива ко мне!
Софья Андреевна. И это наша жизнь, Валентин Федорович! У меня страшно разболелась голова, и каждое движение мучительно. Но никто не хочет затрудниться, чтобы принести лекарство, тогда как я не сплю ночей…
Александра Львовна. Господи, когда же это кончится!
Александра Львовна быстро выходит.
Софья Андреевна. Ну вот, теперь она сядет и напишет пять писем в разные стороны, о том, что я семейный тиран, что я никому не даю жить!
По ступеням веранды поднимается доктор Сергей Иванович, кланяется. Софья Андреевна идет к нему навстречу. Катюша приседает.
Доктор. Мир сему дому. А хозяевам – жить да молодеть, добреть да богатеть!
Софья Андреевна. Здравствуйте, доктор!
Доктор. Погода славная, и вы сегодня свежи, достопочтенная Софья Андреевна. И глазки веселые. Позвольте-ка ручку.
Целует руку у Софьи Андреевны, затем считает пульс.
Софья Андреевна. Что вы мне скажете, доктор? Я приму любой приговор.
Доктор. Скажу, что счастливый вы народ, женщины. Наденет новое платье, и сразу помолодела, и пульс недурен.
Софья Андреевна. Один вы мои платья замечаете! Ещё кто-нибудь подумает, что я ради вас наряжаюсь.
Доктор. Отчего же, я бы принял как комплимент.
Софья Андреевна. Да, познакомьтесь – это новый секретарь Льва Николаевича, прямо из Москвы. А это наш доктор, Сергей Иванович.
Булгаков. Булгаков.
Накрыв стол к чаю, Катюша уходит. Возвращается Александра Львовна.
Александра Львовна. Вот твои соли, мама.
Софья Андреевна. Благодарю, уж не нужно – дорога ложка к обеду.
Александра Львовна(отворачивается от матери). Здравствуйте, Сергей Иванович. Папа отдыхает. Вы в Овсянникове были? Как там наши больные?
Доктор. Больные как положено – болеют. Но дела их не плохи, велели вам кланяться. А, у вас чай? Я выпью, еще не завтракал. Как подняли с утра к роженице, так и не пришлось закусить. В Скуратове у богатого однодворца жена родила тройню. Любопытный случай.
Доктор пьет чай. Александра Львовна садится рядом с Булгаковым, ножницами разрезает бечевку на пакете с письмами и газетами, письма отдает Булгакову, сама начинает просматривать газеты. Софья Андреевна берется за недошитую блузу.
Александра Львовна. Знаете, что говорит про вас папа? Вот Сергей Иванович будет так ездить по больным, всё ездить, а потом умрет. И вся жизнь на это ушла…
Доктор. Дорогая моя, Льву Николаевичу вольно рассуждать, он – великий человек. У него Фоканыч украл четыреста рублей, а он этого же Фоканыча в рассказе обрисует, как характерный тип, да и получит свои деньги назад. А нам взять неоткуда.
