Толкование на паримии из Книги Притчей - страница 101

5. Лучше мудрый крепкаго (сильнаго), и муж разум имеяй земледельца велика.

Что мудрость полезнее физической силы, это видно из многих опытов. Так в случае войны благоразумный муж может оказать важнейшие услуги согражданам, нежели самый храбрый воин. В книге Экклезиаст это подтверждается следующим примером: «некогда к небольшому городу подступил великий царь и обложил его, и произвел против него большие осадные работы; но в нем нашелся мудрый бедняк, и он спас своею мудростию этот город» (Екклез. X, 14–15. Слич. 2 Царств. XX, 15–22), — т. е. умел дать добрый совет для отражения неприятеля. Равным образом, муж, имеющий разумение, — рассудительный, — лучше земледельца великого. Здесь сравнивается умный хозяин с трудолюбивым рабочим (великим земледельцем). Первый своими благоразумными распоряжениями, уменьем распоряжаться работами, больше принесет пользы хозяйству, чем последний, если при всем трудолюбии у него недостает уменья правильно и вовремя работать.

В сей паримии предлагается наставление царю, затем изображаются достоинства доблестной жены.

Гл. XXXI, 8. Сыне, отверзай уста твоя слову Божию, и суди вся (всех) здраво.

Это одно из наставлений матери своему сыну царю (ст. 1). Царь есть верховный судия в своем царстве и, как судия, он должен быть образцом правосудия. Он должен отверзать свои уста слову Божию, т. е. изрекать судебные приговоры согласно с словом или законом Божиим, который заповедует судиям помнить, что они призваны производить суд не от своего лица, а от лица Божия, от лица Судии всех Бога, чуждого лицезрения, и чтобы, помня это, были беспристрастны, чужды предубеждения в пользу одних и против других (Второзак. I, 17). — Суди всех здраво, — всякого, кто бы ни был, богатый или бедный, знатный или незнатный, суди здравомысленно, не ослепляясь пристрастием к одному и предубеждением против другого.

9. Отверзай уста твоя и суди праведно, рассуждай же убога и немощна.

В правосудии нуждаются особенно лица, терпящие притеснения от богатых и сильных, как–то убогие, т. е. бедные, и немощные, или беспомощные, именно вдовы, сироты, пришельцы. Если все эти лица, притесняемые богатыми и сильными, пожалуются тебе на своих притеснителей, то отверзай уста твоя для произнесения праведного суда. — Рассуждай убогого и немощного, т. е. внимательно рассматривай жалобы их, и если они окажутся справедливыми, вступись за них, не допусти, чтобы безнаказанно обижали их богатые и сильные. — Закон Моисеев повелевает проклясть того, кто превратно судит пришельца, вдову и сироту (Второзак. ΧΧVII, 19). Это одно из преступлений, за которые Господь грозит Иудеям опустошением их государства и рассеянием их по лицу всей земли (Исаия X, 4; Иезек. XXII, 7. 15).

В следующих двадцати двух стихах, по числу букв Еврейского алфавита, содержится описание достоинств доблестной жены.

10. Жену доблю (доблестную) кто обрящет? Дражайши есть камений многоценных таковая.

Доблестная жена, — это жена крепкая духом, твердая в исполнении своего долга в отношении к мужу, семье, хозяйству. Вопрос: кто обрящет доблестную жену? предполагает, что такую жену трудно найти, что она редко встречается. И это не удивительно. Жена по самой природе своей есть немощный сосуд в сравнении с мужем. «Когда видите, говорит святитель Московский Филарет, высокую и сильную доблесть в лице мужа, вы не столько удивлены, сколько удовлетворены, найдя вполне то, чего можно было требовать от сей природы. Но когда такую же доблесть встречаете в немощном естестве жены, ваше ожидание превышено, и вы не только довольны, но и удивлены. Например, смотря на Иакова, который, чтобы утишить несправедливую вражду брата, добровольно осуждает себя на изгнание из родительского дома и, не взяв ничего из наследства богатого отца, с одним странническим посохом идет в отдаленную страну, без сомнения с чувством удовольствия скажете вы: это великодушно, это достойно сына Исаакова, внука Авраамова. Но если посмотрите на Руфь, которая по любви к свекрови, беспомощной иноплеменнице, и по уважению к её добродетели и благочестию решается оставить свое родство и отечество, и будучи самою Ноэмминью удерживаема от сего трудного и, по–видимому, безнадежного подвига, не колеблется и говорит Ноэммини: