Товарищи окружают Леонида. Со всех сторон к нему тянутся руки друзей. Он отбивается от поздравлений объятий. Лицо его теперь снова выглядит совсем еще мальчишеским. Он снимает шапочку, и русые, коротко остриженные волосы еще более усиливают его сходство с мальчишкой.
Взволнованная Аня, энергично действуя локтями пробивается к пловцу. Глаза ее сияют. В руке — цветы. Правда, всего три розы, но и они достались ей с большим трудом. Розы зимой так дороги! И так быстро вянут!..
Леонид берет цветы и крепко жмет Ане руку. Рядом ребята обнимают его, целуют.
«А что, если и я?..» — думает Аня.
Но не решается.
Словно из-под земли появляется толстый мужчина. Это корреспондент. Он проталкивается к Кочетову и, стараясь не замочить костюм о мокрое тело пловца, с энтузиазмом трясет его руку.
— Читатели хотят знать, — как вам удалось побить рекорд… — спрашивает он, держа наготове перо и блокнот.
Леонид в растерянности.
«В самом деле — как мне удалось? Как?»
— Работал, ну и все, — смущенно отвечает он корреспонденту.
На память приходит любимая поговорка Галузина: «километры делают чемпиона». Сказать? Пожалуй, не стоит: слишком хлестко.
— Тренировался, — коротко добавляет он. — Каждый день. Утром и вечером…
Из бассейна они опять идут втроем — Кочетов, Гаев, Галузин. На улице тихий морозный вечер. Снег весело скрипит под ногами. Прохожие удивленно оглядываются на трех шумных мужчин, один из которых идет зимой с огромной корзиной пышных белых гортензий и тремя розами. Леонид несет и корзину, и розы впереди себя, на вытянутой руке, так осторожно, словно они стеклянные.
Все трое на ходу оживленно вспоминают подробности только что закончившейся борьбы. Потом замолкают и идут, думая каждый о своем.
Кочетову кажется, что рекорд он поставил уже давным-давно.
«А теперь что? — думает Леонид. — Не сидеть же сложа руки! Какой мировой рекорд на двести метров?» — пытается вспомнить он.
И сам удивляется — забыл! Странно — ведь он отлично помнил эту цифру и вдруг забыл. Не то 2 минуты 38,1 секунды, не то 2 минуты 37,9 секунды. Собственно, не так уж много отделяет его от мирового рекорда. Чуть побольше секунды.
Ему очень хочется сейчас же проверить, но Леонид стыдится спрашивать об этом у своих спутников.
Ведь только что он поставил рекорд страны. Неудобно уже думать о мировом рекорде. Чего доброго, сочтут его самонадеянным.
Гаев идет возле самых домов. Он методично сбивает ногой свисающие с водосточных труб сосульки и не пропускает ни одной ледяной дорожки, чтобы не прокатиться. Настроение у него чудесное.
«Отличный парень! — думает Николай Александрович, с улыбкой глядя на Кочетова. — Молодец!»
«Надо и мне поднажать! — решает он. — Мой же собственный результат в «двадцатке», конечно, можно улучшить. Удивительно, — отчего никто до сих пор не сделал этого? Просто ленятся, наверно. Надо нашего Сергея Смирнова подтолкнуть. Блестящий лыжник. Почему бы ему в самом деле не стать чемпионом «двадцатки»? Да и мне самому улучшить свое время не грех!»
Галузин тоже задумался. Но мысли Ивана Сергеевича бегут не вперед, как у его друзей, а возвращают Галузина к давно прошедшим временам. Он видит себя в 1920 году, молодым, только что демобилизованным из красной конницы, парнем.
Тяжелое, голодное время. Разруха. Он организует рабочие спортивные клубы, маленькие спортплощадки, открывает первый в России теннисный корт и первый бассейн. Время не подходящее для спорта, но вокруг Галузина объединяется группа таких же, как он, энтузиастов.
1925 год. Ивану Сергеевичу вспоминаются занятия гимнастикой в сыром, пахнувшем плесенью гулком зале. Тренировались всего пять человек. В бывшем церковном зале стоял такой холод, что они, проделав упражнения на снарядах, выскакивали на улицу, чтобы не замерзнуть.
Тощие церковные крысы с голодухи совсем очумели. Бродили среди бела дня, волоча по холодным каменным плитам длинные, как бечевки, голые хвосты, и пытались даже грызть стойки брусьев. Когда крысы очень уж надоедали, спортсмены разгоняли их, швыряя в зверьков сапогами.
Много времени отнимали бесконечные хозяйственные и организационные дела и дискуссии: «Нужен ли бокс?», «Варварство это или спорт?»
