Но старушка ее не слушала, она пристально вглядывалась в лицо девушки. Но вот ее лицо несколько расслабилось.
– Все кончится хорошо. Тебя спасет фея Титания.
Простившись с Лорой, Мишель и Руди вышли на улицу. Мишель, не дожидаясь вопросов, заговорила первая, словно испугавшись, что он поспешит и выскажет поверхностное и ошибочное мнение.
– Правда, она очень милая? У нее иногда бывают странные фантазии, но абсолютно безобидные. Она проводит время за шитьем таких вот куколок. Это ее феи, и ей нравится окружать себя ими. Это ее мир, и Лора не может без него жить. Без кукол и без своего какао.
– Ты ей помогаешь? У нее нет родных? – спросил Руди.
Мишель несколько смутилась.
– Ее родные… очень занятые люди. Они хотели поместить ее в пансионат для престарелых, но Лора категорически не соглашалась, и они на нее обиделись и перестали приходить. Они решили, что она создает им проблемы. А я… всего лишь приношу ей лоскутики для ее кукол, да изредка мою посуду. Но, конечно, ей помогают социальные службы. Обеды приносят из общественной столовой. Заходит прикрепленная медсестра.
– Это очень благородно с твоей стороны, что ты ее не оставляешь.
Мишель громко фыркнула.
– Нет тут никакого благородства, – горячо возразила она, словно он обвинил ее в чем-то предосудительном. – Прежде всего, мне самой нравится общаться с Лорой. Я вообще люблю старых людей, а у меня нет своих бабушек и дедушек. Я даже иногда думаю, что хотела бы скорее состариться и иметь право на причуды. Но знаешь, – медленно проговорила она, – ведь чужим помогать легче, чем своим, ты согласен? Будь она моей родной бабушкой – как знать, возможно, она бы раздражала меня.
Она абсолютно права, подумал Руди и представил своего отца, как тот сидит ссутулившись, с неизменным бокалом джина, и сетует на свою неудавшуюся жизнь. Бесконечные жалобы и нежелание что-то изменить. Вот они не виделись два года, и, вместо того чтобы мчаться сейчас на встречу с отцом, он отправился гулять со случайной знакомой. Джон, наверное, ругает его на чем свет стоит!
– А с родителями у тебя хорошие отношения? – спросил он, прежде чем понял, что вопрос, наверное, слишком деликатный.
– Родители у меня классные, но с ними бывают трудности…
– Ты живешь с ними?
– Нет, я снимаю квартиру. – Она остановилась и повернулась к нему. – Мне надо ехать в театр на репетицию, я опаздываю, поэтому возьму такси. Давай здесь простимся.
Начавшийся дождь покрыл ее каштановые волосы мелкими, сверкающими, как драгоценные камни, капельками воды. Она улыбнулась.
– Ты все еще хромаешь, это может быть растяжение связок. У меня когда-то тоже было растяжение, болело страшно. Надо наложить прохладный компресс перед сном. Ну… пока?
Неужели она вот так же легко исчезнет из его жизни, как вошла в нее? Руди вдруг почувствовал, что не может ее отпустить. Что очень хочет, чтобы она снова взяла его под руку, хочет почувствовать рядом ее гибкое тело.
– Я тебе позвоню, ладно? – спросил он.
– Позвони, если хочешь. Запомнишь мой мобильный? Записать, к сожалению, не на чем.
– Говори, я запомню.
Она продиктовала номер телефона и, помахав рукой, побежала вперед по тротуару, туда, где стояли черные такси. Она уже взялась за ручку дверцы, готовясь сесть в машину, когда Руди сорвался с места и, сильно припадая на ногу, подбежал к ней.
– Мишель! Когда кончится репетиция? Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером?
Она посмотрела на него внимательным взглядом. Кажется, она ждала от него чего-то такого.
– Вечером я иду в гости, но мы можем пойти вместе. Позвони через два часа, и договоримся. Все, Стивен меня убьет. Он, наверное, и есть тот человек в черном, которым пугала меня Лора!
Рудольф постоял немного, глядя вслед отъехавшему такси. Трудно сказать, какое, собственно, он произвел на нее впечатление. Он два года не общался с девушками, одичал, отстал от жизни и устарел. Но она даже ни о чем его не спросила, не знает, кто он такой, чем занимается. Едва ли можно назвать это интересом. В то же время она пригласила его в гости к своим друзьям.
Может быть, ей просто не с кем больше пойти?
