Стефани улыбнулась в ответ на это предложение, представив себе комнату дочери Фрэнка. Та превратила ее в святилище группы «Хот Пайпер». Лучше спать в доме на отшибе с разбитым окном, чем в окружении десятки раз повторяющихся в разных вариантах лиц этой команды и их беснующихся поклонников.
— Спасибо, Фрэнк. Но мне уже вряд ли удастся заснуть. Тем не менее я благодарна тебе за заботу.
— Ты твердо уверена? Тебе не будет страшно?
— Мы ведь в Стонвилле, ты не забыл? Просто кто-то донес до меня свое мнение, только и всего.
— Да, однако существует уйма более безобидных способов сделать это.
Раздался звук шагов, и оба посмотрели на вернувшегося в гостиную Мартина Эббота.
— Может быть, вы несколько дней поживете у ваших родителей, — сказал он. — Пока все утрясется.
— Нет, — не задумываясь сказала она. — Я останусь здесь. Все будет в порядке, я уверена.
Синие глаза внимательно посмотрели на нее, затем Мартин медленно кивнул, словно понимая, о чем она недоговаривает. О том, что родители, конечно, примут ее, но за это придется заплатить своей свободой и независимостью — двумя вещами, которые Стефани ценит превыше всего. О том, что она не хочет еще больше усугублять то неловкое положение, в которое и так поставила отца. О том, что это… еще больше осложнит ей жизнь.
— Ладно, я здесь неподалеку, если понадоблюсь. — Мартин коротко кивнул Фрэнку и, не сказав больше ни слова, вышел из гостиной.
Заколотив разбитое окно куском фанеры, Фрэнк Смайли ушел. К тому моменту, когда Стефани оделась и выпила первую чашку кофе, над озером поднялось солнце. Она стояла на террасе, где часом раньше стоял Мартин Эббот, и смотрела на воду. Вода казалась такой же синей и отчужденной, как и его глаза, и Стефани в который раз подумала: что же он за человек? Было в нем что-то ужасно таинственное, интригующее.
Едва начав анализировать свою реакцию на него — а она все всегда анализировала, — Стефани переключила внимание на себя. Был ли причиной такой реакции сам Мартин или тот факт, что он не из Стонвилла? Время от времени она увлекалась каким-нибудь парнем из города — и даже едва не позволила Роду Шеффилду надеть кольцо с бриллиантом на свой палец, — но всякий раз вовремя вспоминала, что значит выйти замуж за мужчину из Стон-вилла.
Остаться здесь. Навсегда.
Одним глотком допив кофе, она вошла в дом. Ее рассуждения описали полный круг и вернулись к исходной точке. Дженетт сказала, что новая передача станет ее билетом в огромный мир, но стоило Стефани подумать о цене, как она начинала сомневаться в том, что сможет ее заплатить.
Стефани удивляло то, что родители до сих пор не позвонили ей, но вчера у матери был день бриджа, а отец, наверное, был очень занят. Каникулы в Стонвилле означали для него вовсе не отпуск, а летние занятия в Библейской школе. В течение двух недель церковь была полна детей — и ничто другое его не волновало. Она забыла об этом, когда вела передачу, иначе не переживала бы так сильно. К тому же отец редко слушал радио. У него просто не оставалось на это времени.
И возможно, поэтому сегодняшнее утро самый подходящий момент, внезапно подумала Стефани. Она сможет прийти домой и обсудить злосчастную передачу с матерью. С ней всегда было легче иметь дело, чем с отцом.
Схватив портфель, Стефани вышла из дому и заперла за собой дверь. Пять минут спустя она проехала мимо лачуги Фрэнка, по привычке взглянув на пыльную подъездную дорожку. Краем глаза она заметила синий джип с открытым кузовом, но больше ничего за дубами рассмотреть не удалось. Если Мартин Эббот нормальный человек, то сейчас он должен быть в постели, предположила она.
Одной этой мысли оказалось достаточно ее разыгравшемуся вдруг воображению. Оно мгновенно нарисовало образ высокого журналиста, полуприкрытого простыней. С обнаженной грудью, с растрепанными волосами и с призывной улыбкой на губах… От этой картины, пусть даже мысленной, у Стефани тут же перехватило дыхание, а сердце забилось с бешеной скоростью. Конечно же в постели он был не один. Она лежала рядом, собственнически забросив на него ногу. Воображение работало не останавливаясь. Вот она протянула руку и провела по его груди…
