О б в и н и т е л ь. Уважаемый господин председатель, достопочтимые господа судьи. В процессе нашего многодневного и кропотливого, черт бы его побрал, разбирательства перед нами прошла целая галерея убийц от рядового до фельдмаршала, и все они с одинаковым единодушием твердили о своей невиновности и непричастности к убийству старшего лейтенанта В. Коркина. Что же получается? Убийство совершено, но убийцы не оказалось, он как бы отсутствует в природе. Соответствует ли данное утверждение истине? Об этом смешно спрашивать. Я утверждаю: нет! — ибо был выстрел. Нет! — ибо есть труп убитого, ибо Гитлер не унес всю вину в могилу, ибо не может одна воля уничтожить все живое, а один палец нажать все спусковые крючки. Теперь они прикидываются невинными ягнятами… Можете сказать свое последнее слово, подсудимый.
О б в и н я е м ы й К е й т е л ь. Трагедия состоит в том, что то лучшее, что я мог сделать как солдат: повиновение и верность, — было использовано для целей, которые нельзя было распознать.
О б в и н и т е л ь. Вот как он теперь запел… А что можешь сказать в свое оправдание ты, подсудимый А. Гитлер, именуемый в прошлом рейхсканцлером, а также величайшим полководцем всех времен и народов и являющийся, по сути, демоном зла, величайшим сатаной и паскудой, убийцей номер один, — признаешь ли себя виновным в смерти русского офицера Владимира Коркина?
У б и й ц а № 1 (воссоздаваясь по частям из пепла). Зиг хайль! Немецкий народ оказался недостойным меня. Меня предали мои генералы. Если бы не они, я выиграл бы эту войну и царство третьего рейха воцарилось бы на земле. Но я должен заявить: хорошо стреляет тот, кто стреляет первым. И вообще, нашли из-за чего разводить канитель. Люди быстро восстанавливаются, попомните мои слова. Зиг хайль! (Совершает фашистский жест и растворяется в парах бензинового пламени.)
О б в и н и т е л ь (обращаясь к председателю). Прошу высокий суд слова этой паскуды в протокол не заносить, ибо данные высказывания являются насквозь милитаристскими и могут быть использованы последующими политическими деятелями, что крайне нежелательно для истории будущего.
П о м о щ н и к с у д ь и. Суд удаляется на совещание.
П р е д с е д а т е л ь (зачитывает приговор). Именем высшей справедливости Визендорфский военный трибунал, учрежденный постановлением студента второго курса исторического факультета Ивана Сухарева, заслушав дело по обвинению в убийстве его лучшего фронтового друга старшего лейтенанта Владимира Коркина, а также рассмотрев вышеозначенные дела на убийц (поименный список прилагается) и учитывая при этом степень виновности и уровень ответственности каждого, выносит свой решительный приговор:
Рядовой Отто Шумахер, 1928 года рождения, приговаривается к шести годам покаяния в лагерях военнопленных на северных территориях страны-победительницы, после чего ему разрешается отбыть на родину и приступить к строительству мирной жизни.
Обер-лейтенант Вольфганг Рисс приговаривается к пуле калибра 7,62 миллиметра, выпущенной из русского автомата (данный приговор выносится посмертно после приведения его в исполнение неизвестным солдатом).
Прочие убийцы по делу приговариваются к тем последствиям, на которые были обречены в результате войны, как-то: пленение, смерть на поле брани, проверка в специальных лагерях и другие меры пресечения.
Фельдмаршал Кейтель, как и его дружки по скамье подсудимых, за преступления против человечности, что в конечном итоге привело к смерти старшего лейтенанта Коркина и миллионов других людей, приговаривается к смертной казни через повешение. Тело его сжечь и прах развеять тайно, чтобы никто из живущих не знал, где находятся эти мерзкие останки.
Преступник номер один Адольф Гитлер за те же преступления, а также за развязывание агрессивной войны, а также за расовые преступления, а также прочее и прочее приговаривается (посмертно) к крысиному яду и двум канистрам бензина, потребным для сожжения данного тела. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. На этом деятельность Визендорфского трибунала временно приостанавливается вплоть до возникновения новых обстоятельств по данному делу.
