Неужто боги? Современных ему вершителей судеб Скирон нем то чтоб не любил, он старался о них не думать. Ни с кем из них он никогда не имел дела, хотя они и очень любили повсюду совать свой нос. Разве что ему приходилось наблюдать многошумный гнев чернокудрого Посейдона да порой невольно думалось: как это все же... Как это все же они отхватили себе все лучшее — обитали на высоком Олимпе, раскатывали на многоконных колесницах; если кто где резал скот, не шевельнув и пальцем, присваивали себе самые лакомые куски; а обычные люди, чтоб только удостоиться одного их милостивого взгляда, приносили жертвы этим самым богам, среди которых никому было не разобрать, кто чей муж, а кто чей отец или временный сожитель; но до чего же нервозной была эта честолюбица Гера — неизвестно какой неведомой силой проведенная через тогдашний «загс» официальная жена Зевса. А как же — самолюбие! Но при этом такая мелочная суетливость. А Зевс даваай, поше-ол; и чего ему было церемониться, благо сам себе господин — выбирай кого хочешь. Не особенно-то отставали от него и Посейдон, Афродита Пандемос, Арес, Гермес и так...
Э-эх, не было любви, нет! Но однажды как-то мимо проходил безоружный человек в почтенных летах.
— Ты Скирон, что живешь сам по себе?
— Да, Скирон я. — Он был что-то не в настроении. — А ты кто?
Путник горделиво вскинул голову:
— Издалекаприметный Саламин — моя родина. А сам я — пылкобровый Кихрей — саламинский царь, мудрец и герой.
— Так ты Кихрей, божественный Кихрей! — прижав руку к груди, Скирон низко склонил голову, — на всю Элладу прославленный герой, царь и мудрец! — и добавил, согласно обычаю: — Да будет Громовержец тебе покровителем и опорой.
— Оно так и есть.
Смолкли.
Оба чувствовали, что говорят о чем-то не о том, и обоим было от этого неловко.
— Почему ты грустишь, Скирон, богам подобный?
Скирон быстро взглянул на него и сказал, потупившись:
— Я не подобен богам.
— Почему...
— Не хочу я им уподобляться.
— Почему?
Скирон высоко вскинул голову и, посмотрев прямо в глаза мудрецу, сказал:
— Когда б наши боги были хорошими...
— Тсс!.. — огляделся по сторонам Кихрей, — говори потише,— и шепнул: — Когда б наши боги были хорошими... то что?
— Тогда была бы и любовь.
Мудрый Кихрей удивленно вскинул на него глаза:
— А что — ее нет?
— Нет.
— Как так нет!
— А где она, гдеэ?..
Мудрец в задумчивости прошелся взад-вперед, затем стал, глянул на Скирона:
— У меня в одном месте зарыт слиток золота. Тебе об этом известно?
— Нет.
— Так раз ты не знаешь, значит его и нет, да?
Что мог Скирон на это ответить...
— А почему ты не спросишь, куда я иду?
— Куда...
Кихрей широко расправил плечи.
— Пылкоплиточный город Элевсин — конечная моя цель, ибо я навсегда должен остаться там, в храме Деметры.
Почувствовав некоторую неловкость, Скирон смущенно спросил:
— А кто она — Деметра?
— Богиня плодородия и покровительница земледелия, Скирон. А ты что, не знал?
— Нет. Ты и в самом деле собираешься оставаться там навсегда?
— Да. И никогда больше ногой не ступлю за порог храма.
— Но... но как ты выдержишь?
И Кихрей ответил, плавно изогнув руку:
— Останься я человеком, мне и впрямь это было бы трудно. Но я должен преобразиться.
— В кого...
— В змею.
— В кого?!
— В змею.
Скирон схватился было за меч, но Кихрей промолвил степенно:
— Змея страшна, Скирон, когда она сопрягается с другим живым существом. С ласточкой, к примеру. Так ведь?
Скирон весь поник, ссутулился.
— Помимо всего, змея мудра.
Что-то темное низошло внезапно на Скирона и окутало его гнетущим светом.
— А любовь, любовь, скажу я тебе, не одно то, что ты за нее принимаешь. Обречь себя вечно ползать по земле, став верною Деметре змеею, — это тоже любовь.
— Любовь? Или поклонение...
— И то, и другое вместе. Взгляни на землю, присмотрись к ней получше, Скирон. Тебе известно, как прорастает пшеничное зерно? С благоволения Деметры. Что за богиня... Чудотворица. А змея — змея всецело принадлежит одной ей.
— Но ведь змея всползает и на деревья?_
— Но и дерево тоже от Деметры, Скирон.
Ползя к цели, змея касается земли не как ты — одними ступнями, а всем своим телом, потому что она достояние Деметры. Что за богиня... Щедрая, милостивая. Она — родная сестра всеблагого Зевса...
