– Милости просим, – съехидничал Киров, поднимаясь с напольного покрытия этой квартиры, куда, не рассчитав силу удара, пролетел вместе с напарником по инерции, – можете заходить не стесняясь и, заметьте, на правомерных к тому основаниях, так как имеется возможность предполагать, что здесь совершено особо-тяжкое преступление.
Осматривая внутренние помещения, сотрудники правоохранительных органов смогли установить, что жилплощадь содержит в себе: три комнаты, кухню, прихожую и раздельный санузел. В одной небольшой комнатушке спал восьмилетний ребенок. Вторая, используемая под зал, была пустой, а третья привлекла к себе всеобщее и более пристальное внимание. Похоже, что это была спальня родителей. Судя по всему, здесь бушевали нешуточные, не передаваемые по ужасу страсти. Создавалось впечатление, что когда в далеком прошлом по Руси проходил Мамай, он оставил после себя гораздо меньшие разрушения.
Ни один из находившихся внутри предметов недорогой неказистой мебели не смог сохранить своей целостности. Двуспальная кровать, стол, стулья и даже комод с некогда установленным на нем телевизором были разломаны и в беспорядке валялись по комнате. Носимые женские вещи порваны и также, в точности, разбросаны по всему небольшому периметру. Все указывало на имевшиеся здесь следы отчаянной и явно неравной борьбы. Это также подтверждалось многочисленными бурыми пятнами, обагрившими место чудовищного побоища и свидетельствовавшими о том, что здесь вполне реально могла происходить битва за жизнь.
Хозяин квартиры был обнаружен в ванной комнате, где находился теперь в абсолютно невменяемом состоянии. Он лежал внутри пустой емкости, одетый в домашние вещи, и был настолько пьян, что не реагировал даже на энергичные попытки легкой непродолжительной встряски. Ответственность за эту операцию взял на себя комитетчик, однако очень скоро он убедился, что приведение в чувство Глебова Станислава – это отнюдь не его прямая задача: он в этом случае оказался совершенно бессилен, и требовалась чья-то более уверенная, не раз проявлявшая себя хватка.
– Приглашайте сюда сотрудников ПДН, – не желая заострять снимание на своей беспомощности, отдал он повелительным тоном распоряжение находящемуся с ними самому молодому сотруднику, – пусть они занимаются изъятием мальчика, папой же займемся мы сами, немного позднее, когда он соизволит проснуться и начнет адекватно оценивать ситуацию.
Поскольку эта команда касалась Никиты, он, желая проявить себя хоть в таком, как ему казалось, нехитром деле, отошел чуть в сторону и позвонил в дежурную часть Управления.
– Дежурный, слушаю, – ответили с той стороны телефонной связи.
– Это Бирюков.
– Какой еще к «херам» Бирюков? – послышался грубый голос дежурного, очевидно находящегося в сильно перевозбужденном, даже лучше сказать, «загруженном» состоянии.
– Новый сотрудник… – здесь звонивший несколько растерялся от грубого окрика, однако смог быстро собраться с мыслями и, чтобы быстрее дать почувствовать связку, кто взял на себя смелость в столь поздний час беспокоить «дежурку», добавил, – напарник Кирова Ромы. Нам нужен сотрудник службы по делам несовершеннолетних.
– Понял, ждите, – и связь сразу же прервалась, так как с той стороны, не вдаваясь в подробности, повесили трубку.
В это время сам только что упомянутый новобранцем оперативник, вдоволь насмотревшись на представшую перед его глазами картину, открывшуюся в спальной комнате этой квартиры, предоставил проявить свои профессиональные навыки эксперту-криминалисту, сам же уже нисколько не сомневаясь, что здесь могло бы случиться, бросился в ванную, где в бесчувственном состоянии находился хозяин квартиры. Убедившись, что методы представителя следственного комитета не эффективны, а главное, не приносят никаких действенных результатов, он вежливо попросил его отойти чуть подальше, после чего немедленно заперся изнутри, оставшись наедине с мертвецки-пьяным хозяином этих, не слишком просторных, жилых помещений.
По доносившимся далее звукам, напоминающим постукивание колотушки во время взбивания мяса и сопровождающимся легким кряхтением, все присутствующие в жилище сразу же предположили, что подобное оживление может, напротив, закончиться умерщвлением. Действительно, в своем гневе Киров был жесток и неутомим, яростно избивая главного подозреваемого, желая побыстрее вырвать его признание в расследуемых им ужасающих зверствах. К реальности он смог вернуться и остановиться в своей жестокости, только когда раздался настойчивый стук в дверь ванной комнаты. Причем, как он понял, стучал не кто-то один, а сразу несколько человек, готовящиеся уже «вынести» разделяющую их преграду из дверного проема.
