Только не дворецкий - страница 290
Расхожий образ американца в те годы — богатый малообразованный субъект, стремящийся купить как можно больше дорогих и старинных вещей, но ничего в них не понимающий. «Поначалу Клерихью немного сомневался в искренности американца, поскольку утонченный вкус редко присущ его соотечественникам», — читаем мы в рассказе «Вино кометы». В рассказе «Настоящий табар» американца легко обводят вокруг пальца мошенники, а в рассказе «Бдительный ювелир», наоборот, американец пытается обворовать ювелирную лавку (безуспешно), и ювелир с презрением замечает: «…у нас очень редко случаются покупатели вроде такого вот американца. Они предпочитают вещицы поблескучее и посовременнее, чем наши драгоценности. У людей его склада нет ни вкуса, ни хоть малейшего представления, чего они, собственно, хотят». Достается и внешности заокеанских гостей: их кричащей одежде, привычке жевать жвачку, их манерам и произношению, их очкам и гладко выбритым лицам. «Один из вечно жующих резинку американцев», «не галстук, а катастрофа», «рослый, лицо гладкое и розовощекое» («Бдительный ювелир»). Или: «Мэнтон был крупным мужчиной с громким голосом и раскатистым смехом, гладко выбритый на американский манер»(«Вино кометы»). И даже у злодея-индуса в рассказе «Методом пристального взгляда» американский акцент.
Интересно, что в то же самое время — в начале 1920-х гг. — в Британии возникает бешеная мода на все американское, прежде всего — кинематограф, музыку, танцы и одежду. Особенно большое влияние американская культура оказала на стиль женских платьев. Новомодные американские танцы не слишком хорошо сочетались с корсетом — «мужчины не станут с тобой танцевать, если ты вся перетянута». Женская одежда и так стала гораздо более удобной и свободной во время войны, и эта тенденция продолжала развиваться. Молодые американки, хлынувшие в Англию, носили яркие платья и яркую косметику, были раскованнее и свободнее своих английских ровесниц — и оказали на них некоторое влияние, что с негодованием отмечали консервативно настроенные издания. Впрочем, даже мода на все американское не заставила англичан воспринять американский сленг и жевательную резинку.
Как известно, американский экономический бум закончился в 1929 г. биржевым крахом и Великой депрессией, которая вскоре накрыла и Европу. В новых бедах все тоже винили американцев. Получалось, что Новый Свет равно раздражает британцев и в бедности и в богатстве.
Отношение к русским в межвоенную эпоху было противоречивым. В 1920-е гг. Лондон рукоплескал Анне Павловой, которая танцевала на сцене «Ковент-Гардена», в моде был русский стиль (императорский, а не советский, уточняет на всякий случай Роберт Грейвз), устраивались вечеринки à la russe. Русская революция, как всякая стихия, внушала одновременно ужас и восторг — понадобилось время, чтобы ужас одержал окончательную победу.
Характерная смесь интереса и отвращения хорошо видна в путевых заметках скульптора и писательницы Клер Шеридан, двоюродной сестры Уинстона Черчилля. В 1920-е гг. она решительно разошлась с кузеном в политических взглядах: Клер находила русскую революцию чрезвычайно увлекательной и отправилась в Россию создавать бюсты революционных вождей (среди ее моделей были Ленин, Троцкий, Дзержинский, Зиновьев и Каменев). Английские спецслужбы даже считали ее русской шпионкой. По возвращении Клер Шеридан много писала о России. Ее впечатления о визите в Большой театр появились, в частности, в газете «Иллюстрейтед Лондон ньюс». Клер с энтузиазмом рассказывала, как толпа рабочих заполнила императорскую ложу, но не могла не от метить, что мужчины не снимают шапок, женщины грызут яблоки, а запах немытых тел мешает воспринимать музыку.
Правление царя Николая II считалось в Англии тираническим и вызывало всеобщее возмущение. Георг V, который приходился Николаю II кузеном (они были поразительно похожи внешне), последовал совету своего секретаря лорда Стамфордхема и отказал семье Николая в прибежище (после отречения Николай рассчитывал найти приют в Англии). Причем король лично настоял на том, чтобы его министры отозвали приглашение, которое уже было сделано, — настолько он боялся, что приезд русского монарха спровоцирует народные волнения (в частности, в Лондоне жило много евреев, которые нашли здесь спасение от погромов, происходивших при попустительстве русского царя). Тем не менее английские войска, посланные на помощь Колчаку и Деникину, были отозваны только в 1920 г.
