Только не дворецкий - страница 280
Бантер следит за винным погребом лорда Питера, нанимает слуг в деревенский дом (обязанности дворецкого), подбирает ему одежду (обязанность камердинера) и, в сущности, является его главным советчиком — помимо прочего, их объединяет фронтовой опыт (Бантер был денщиком лорда Питера во время войны).
После дворецкого воображение писателей больше всего волновали кухарка и садовник. Оба занимали особое положение в иерархии слуг, поскольку были в некотором смысле представителями творческих профессий. Кухарку всегда называли «миссис», даже если она была не замужем, — просто в знак уважения. Хозяева слишком боялись потерять хорошего садовника и хорошую кухарку, и потому часто весь дом подчинялся их капризам. Агата Кристи отмечала, что хорошие слуги были скорее тиранами, чем рабами, — когда они говорили, что «знают свое место», то в этих словах звучала гордость профессионала. В одном из рассказов Кристи к Пуаро приходит женщина, у которой пропала кухарка. Когда Пуаро пытается отказаться отдела, она возражает: «Хорошая кухарка — это хорошая кухарка. Для меня она значит не меньше, чем жемчуга для какой-нибудь знатной леди». И Пуаро не может не согласиться с этим доводом.
Недостаток садовников особенно остро ощущался в военные и послевоенные годы. Многие садовники ушли на фронт, сады пришли в запустение, на месте редких цветов появились грядки с капустой и картошкой. «Моего садовника призвали в армию, с тех пор я не могу найти ему замену. Приходится почти все делать самому», — грустно говорит герой рассказа «Железное алиби». Интересно, что многие газеты и журналы призывали хозяев отправлять на войну слуг-мужчин: «Есть ли у вас дворецкий, шофер, садовник, который служит вам в то время, когда он должен служить своей стране?» — строго вопрошал журнал «Кантри лайф» в 1915 г.
Еще с викторианских времен считалось, что хозяева несут за слуг моральную ответственность (примерно в той же мере, что и за детей).
Когда мужчины ушли на войну, женщины заняли их место на заводах и фабриках. Это касалось и женщин, находившихся в услужении. После войны мало кто из них хотел вернуться к работе домашней прислуги. Работа на производстве давала гораздо больше личной свободы и часто лучше оплачивалась. Однако, когда солдаты стали возвращаться с фронта, общество потребовало от женщин, чтобы они освободили рабочие места для мужчин. Газеты, которые только вчера прославляли их патриотизм, сегодня стыдили их за то, что они отнимают рабочие места у защитников отечества. Волны экономической депрессии и безработицы в 1920-е и 1930-е годы заставили многих неохотно вернуться в услужение: между 1921 и 1931 гг. количество женщин-служанок в Англии и Уэльсе возросло с 1,1 млн. до 1,3 млн., а в конце тридцатых достигло 1,4–1,5 млн. В домашние слуги вынуждены были идти и многие беженцы из нацистской Германии. И все-таки слуг не хватало.
Некоторое время слуг продолжали нанимать из соображений престижа или просто потому, что так было принято. Порой молодая семья, принадлежащая к среднему классу, едва сводила концы с концами, но даже не задумывалась о том, чтобы отказаться от служанки. Однако повсеместное распространение в домах воды и электричества, а также новомодные бытовые приборы — пылесосы, стиральные машины и т. п. — постепенно позволяли все большему количеству семей нанимать приходящих уборщиц или вовсе обходиться своими силами.
Изменились и отношения между хозяевами и слугами. В среднем послевоенные слуги были старше (молодежь старалась любой ценой избежать этой участи), они знали себе цену и могли выбирать хозяев, им больше платили. Начиная с 1920-х годов карикатуры в «Панче» постоянно изображают заискивающих хозяев и высокомерных слуг. Кроме того, стирались социальные границы — нередко служанка бывала одета лучше своей хозяйки; некоторые девушки из обедневших семей шли в услужение к людям, стоящим не выше их на социальной лестнице. «Удивительно, чем только леди в наши дни не занимаются!» — говорит одна из героинь рассказа «Железное алиби».
