Тренер взял в руки мегафон.
— Рулевой, готов? — спросил он. Голос у него был не слишком добрый.
Я ответил:
— Готов.
— Гребите вниз по течению до Эйота, — сказал он. — Джим, заставь их поработать как следует.
Эйот находится в пятнадцати минутах гребли от лодочного павильона, и Джим взялся за дело всерьез — ведь это был его последний заезд. Ему велели заставить команду поработать, вот он и заставил и один раз сделал сорок гребков за минуту. А потом еще раз. А под конец совсем разошелся. Он держался очень уверенно, легко толкая лодку вперед. Я видел, как в воде под веслами Гарри и Джона образовывались зеленоватые углубления. Лодка летела. Я подумал, не переменят ли тренеры свое решение. Сейчас ответ на этот вопрос не узнает уже никто, даже Джим. Я заметил, что лопасть весла Дэвиса плохо двигалась в конце дистанции, но я не придал этому значения. Когда мы остановились, он оперся на весло и так и сидел, но в этом тоже не было ничего необычного: заплыв был не из легких. Потом мы отдохнули, и я велел грести вполсилы, потому что мы собирались потренировать старт с хода. Но Дэвис не двигался.
— Второй, работать! — сердито сказал я.
Видимо, потом баковый наклонился вперед и дотронулся до него, потому что тело Дэвиса завалилось через борт и упало в воду. Я не знаю, в какой момент он умер, но когда до него доплыла шлюпка, он был уже мертв. Хорошо, что доктор Джеффрис был близко: он хотел посмотреть, какой эффект произведет замена. Вот и посмотрел.
Если я и позволял себе усомниться в том, заслуживают ли наши тренеры своей работы (а во время тренировок начинаешь сомневаться абсолютно во всем), то я был неправ. Они довезли Дэвиса на шлюпке до лодочной станции Лондонского университета, где по утрам всегда пусто, подогнали туда машину Солли, положили в нее тело и привезли его в Рэнли так, что этого не заметили ни члены команды, ни журналисты, ни управляющий Рэнли. Перед обедом они собрали команду, и доктор Джо Джеффрис обратился к нам с речью. Ведь одна из главных обязанностей тренеров — поддерживать в команде бодрость духа.
— Ну что ж, — сказал Джо, — вы все видели, что случилось. У бедняги Дэвиса отказало сердце. Я понимаю, что чувствуете вы, а вы понимаете, что чувствую я. Но вы должны ясно отдавать себе отчет в одном: он умер потому, что у него было слабое сердце уже до того, как он вышел на дистанцию. Я его не проверял, но я знаю, что это так, потому что сердце не может отказать после гребли, если оно не слабое. А ваши сердца совершенно здоровые, потому что их я проверял. И сегодня на всякий случай еще раз проверю.
Так он и сделал, и его слова подтвердились. Со всеми ребятами было все в порядке.
Но потом, когда Джон вышел, а мы с Джо и Солли остались в комнате одни, Джо вдруг сказал:
— Вообще-то я проверял ему сердце.
Солли, конечно, отпустил свою обычную шуточку насчет всех этих обследований, но я понимал, что обследованию можно доверять. Поэтому мы пошли и вызвали полицию.
— Его убили, — сказал Джо.
Солли, наверное, посчитал это шуткой. Ведь еще одна обязанность тренера — поддерживать бодрость духа в других тренерах. А то ведь перед гонкой у всех голова идет кругом.
Мы даже вышли после обеда на тренировку — вот что регата делает с людьми. Солли утверждал, что это только ради того, чтобы смягчить подозрения журналистов насчет смерти Дэвиса. Но как бы то ни было, лодка вышла на старт, Джим был просто великолепен, и команда выдала потрясающие две минуты, несясь вперед на тридцати шести гребках в минуту. С Джимом эта восьмерка была непревзойденной.
Когда мы вернулись, уже приехала полиция, но нас это не очень обеспокоило. Мы хорошо знали друг друга, и никто не мог себе представить, что вместе с ним гребет убийца. Убийцы — это особая профессия, и греблей они не занимаются.
Полиция установила, чем убили Дэвиса. Назовем это вещество дифенилтирозином. Мы с Джимом как студенты-медики знали его настоящее название. Джо Джеффрис его тоже знал, конечно. Что интересно, оно входит в состав одного очень распространенного лекарства, которое немного стимулирует сердечную деятельность на день или на два, но если принять его перед заездом, то сердце начнет биться очень быстро — слишком быстро, чтобы работать нормально. А потом начнется фибрилляция — бесполезные сокращения сердца. Если это фибрилляция желудочков, человек умирает. Дэвис был очень упорным, он греб, пока не остановилось сердце. Он был хороший загребной, но все равно ему было далеко до Джима Мэтьюза. Мне было жаль Дэвиса, но, учитывая интересы команды, я был рад, что Джим сохранил свое место. И вот что еще: тот, кто убил Дэвиса, должен был заранее знать о его упорстве.
