— Джонни в порядке, он спит наверху.
Из глаз Девон снова хлынули слезы, остановить их она не могла и в конце концов перестала даже пытаться.
— Но я же вижу, что-то не в порядке. — Он вздохнул. — Ты бы лучше рассказала все по порядку.
— Зачем? — Девон нервно рассмеялась сквозь слезы. — Ты все равно ничего не можешь сделать.
— Хорошего же ты обо мне мнения!
— Дело не в тебе, мне никто не может помочь.
Спиртное разрушило защитные барьеры, которые она вокруг себя возвела. Не поднимая головы и не глядя на Паркера, Девон уткнулась лицом в его широкую грудь, которая вдруг так кстати оказалась совсем рядом, и закрыла глаза. Едва осознавая, что делает, она стукнула Паркера кулаком по плечу раз, другой, третий...
Тем временем где-то на подсознательном уровне ее мозг регистрировал информацию, совсем неуместную: например, что от кожи Паркера исходит теплый, слегка мускусный запах.
— Я этого не вынесу... я не могу его потерять, — прошептала она, всхлипывая.
Паркер чувствовал себя беспомощным, но не только. Он чувствовал себя негодяем! Девон доверчиво прильнула к нему, ожидая от него если не помощи, то хотя бы сочувствия — это самое меньшее, что он мог ей предложить, если претендует на право считаться ее другом. В этой ситуации его чисто мужская реакция на мягкое податливое женское тело, прижатое к его собственному, была равносильна предательству, если не хуже.
— Кого потерять? — спросил он. — Этого аптекаря?
— Причем здесь Генри?! — с неожиданным жаром возразила Девон. — Он мне не нужен! Ты что, совсем меня не слушал?
— Тогда что или кого ты боишься потерять?
— Свою сдержанность, вот что! Это из-за вина.
— Не смейся, я спрашиваю серьезно.
Вот как, он предпочитает слезы? Что ж, он их получит.
— Потерять Джонни!
Паркер погладил ее по голове и твердо заверил:
— Джонни ты не потеряешь.
Ох уж этот Паркер! Воображает, что всегда все знает! Девон подняла голову и сердито посмотрела на него, на кончиках ее ресниц поблескивали слезинки.
— Это уже случилось, — она снова всхлипнула, — Сара хочет его забрать.
На лице Паркера отразилось недоумение. Он решил, что спиртное действует на Девон еще хуже, чем он думал.
— Девон, я знаю, что Сара привыкла получать все, что пожелает, — сухо заметил он, — но на этот раз ты вовсе не обязана ей потакать. Знаешь, тебе не стоило пить...
— Ты не понимаешь! — Она подняла на него глаза, полные боли. — Джонни — не мой ребенок, он сын Сары... — Девон всхлипнула и снова спрятала лицо на груди Паркера.
Паркер пытался переварить услышанное. Если она сказала правду сейчас, то у него не укладывалось в голове, зачем она лгала раньше, ведь появление Джонни изменило всю ее жизнь. Когда Девон взяла длительный отпуск за свой счет, исчезла и через несколько месяцев вернулась уже с ребенком, Паркер был так же потрясен, как и все, кто ее знал. По сравнению с этим второе потрясение — когда Девон после безуспешных попыток сочетать карьеру с материнством оставила любимую работу и перебралась в деревню, в коттедж, доставшийся ей в наследство от бабки, — было куда слабее. И вот теперь она заявляет, что Джонни — не ее ребенок, что у нее вообще нет детей!
Прошло минут десять, не меньше, прежде чем Девон смогла продолжить разговор. Отойдя от Паркера, она села на диван и чинно сложила руки на коленях. На лице появилось замкнутое выражение, и Паркер понял, что у нее нет ни малейшего желания откровенничать с ним.
— Родители Сары пропадали где-то в джунглях Центральной Африки, — сказала она бесцветным голосом.
— Да будь они даже с дочерью, от них было бы мало толку, — в тон ей заметил Паркер.
Родители Сары — старшая сестра Девон Элизабет и ее муж Чарлз — известные зоологи, оба были немного не от мира сего. О повадках горилл они знали решительно все, но когда дело касалось их беременной дочери, обращаться к ним за советом, тем более за помощью, было бы бесполезно.
— Сара поняла, что беременна, слишком поздно... — Девон смущенно замолчала.
— Она хотела избавиться от ребенка, — догадался Паркер. — Что ж, этого следовало ожидать. Сара всегда была избалованной и эгоистичной.
Девон не стала спорить, поскольку Паркер был недалек от истины. Родители Сары, проводя большую часть года в разъездах, редко видели свою единственную дочь, а когда бывали дома, то потакали ей во всем. Девочка выросла и превратилась в красивую, но крайне эгоистичную молодую женщину.
