— Паркер я не хотела бы показаться бесчувственной, но... — Ей вдруг пришло в голову возможное объяснение событий прошлой ночи, которое Девон решила тут же проверить. — Так ты вчера ночью не хотел быть один? Поэтому ты не уехал?
— Хочешь сказать, что я впал в детство?
Паркер задумчиво поскреб подбородок, темный от отросшей за ночь щетины. Девон доводилось целоваться только с гладковыбритыми мужчинами. Интересно, каково было бы... Покраснев, Девон приказала себе не отвлекаться.
— Думаешь, я искал убежище? А что, пожалуй, это логично. Разве в детстве я не забирался в твою постель всякий раз, когда мне нужна была нежная материнская забота?
Паркер задумчиво посмотрел ей в глаза. Сердце Девон неожиданно забилось громче и как будто неровно.
— Очень смешно! — пробормотала она.
— Да, просто обхохочешься, — подтвердил Паркер без малейшего намека на улыбку.
Когда Паркер принял душ и вышел из ванной, Девон в кухне кормила Джонни завтраком. Малыш, как всегда, не очень-то торопился. Наконец Девон решила, что Джонни сыт, и, оставив его сидеть на высоком стульчике, стала наводить порядок и мыть посуду.
Паркер, который непринужденно общался с самыми влиятельными политиками, терялся, не зная, как разговаривать с малышом.
— Доброе утро, приятель. — И на всякий случай подмигнул.
Джонни улыбнулся и ткнул в сторону Паркера перепачканным в каше пальчиком.
— Дядя!
— Да, малыш, — машинально ответила Девон. К счастью, ограниченный словарный запас Джонни не позволит ему распространяться о том, что он видел в ее спальне.
— Дядя мохлатый, — радостно сообщил мальчик и замолчал, ожидая похвалы.
— Надо говорить «лохматый», дорогой. Посмотрев на Паркера, Девон заметила, что он наблюдает за ней со странным, напряженным выражением на лице, но, когда он перевел взгляд на Джонни, это выражение исчезло.
— Ты меня, наверное, не помнишь. Меня зовут дядя Паркер. — Он снова посмотрел на Девон. — Джонни умеет говорить?
— Умеет, но без переводчика его не поймешь. Вы с ним сами решите, как он будет тебя называть.
Чтобы поставить кастрюлю на верхнюю полку, Девон встала на маленькую скамеечку и приподнялась на цыпочки. Паркер неожиданно для себя отметил, какая у нее маленькая упругая попка. Несмотря на просторную одежду, словно специально предназначенную скрыть как можно больше, он не мог не заметить, что у нее хорошая, пожалуй, даже очень хорошая, фигура. Нахмурившись так, что брови сошлись на переносице, он подошел к Девон сзади и взял из ее вытянутых над головой рук кастрюлю.
— Ты что, не знаешь, что большинство несчастных случаев происходит дома?
— Ой, не надо читать мне лекции о технике безопасности! — огрызнулась Девон.
Обернувшись, она обнаружила, что Паркер стоит к ней почти вплотную. Интересно, поймал бы он ее, если бы она упала? Что бы она при этом почувствовала? С ее онемевших губ сорвался тихий звук протеста. Спустившись со скамеечки, Девон стала пятиться, пока не уперлась в край кухонного стола. Атмосфера в комнате внезапно накалилась, казалось, сам воздух настолько заряжен сексуальным напряжением, что Девон с трудом удавалось его вдохнуть. Заглянув в расширившиеся глаза Паркера, она поняла, что он чувствует то же самое.
— Завтлак! — требовательно пропищал детский голосок.
Взрослые, вспомнив, что они не одни, виновато отпрянули друг от друга и одновременно посмотрели на малыша. Оба, не сговариваясь, решили сделать вид, будто ничего не произошло.
— Отличная мысль, Джонни. Это место не занято? — Паркер с улыбкой шумно пододвинул к столу стул и, оседлав его задом наперед, положил руки на спинку. — Скажи, приятель, Девон по утрам всегда такая ворчливая?
Как будто ты сам не знаешь, насмешливо подсказал ему какой-то голос. С лица Паркера исчезла улыбка.
— Ка-са! — объявил малыш, окуная палец в тарелку с овсянкой.
— Джонни любит есть самостоятельно, — пояснила Девон.
Паркер усмехнулся.
— Правда? А мне показалось, что он любит принимать ванны из овсянки. Овсянка... фу-у-у! Он театрально содрогнулся, чем рассмешил Джонни.
Девон почувствовала, что двое мужчин, большой и маленький, того и гляди заключат против нее союз.
