Таиландец сулит мне горы денег, но я, конечно, все отвергаю. Потом я чувствую себя обязанным сообщить об этом случае, но в итоге решаю ничего не делать, потому что пассажир убедил меня, мальчик – его сын и что он всего-навсего пытается освободить малютку от чрезмерной привязанности к псу-лабрадору, которого переехал тук-тук.
Этот пес был для него всем.
Вот что говорит отец, а я тем временем смотрю на мальчика, и вид у него действительно печальней некуда. Взгляд прикован к иллюминатору. Другой самолет летит так близко к нашему, что лица пассажиров нам видны так же отчетливо, как им – наши.
Мальчик говорит:
– Хочу, чтобы все самолеты взорвались.
Потом он закрывает глаза, как человек, ожидающий, что его желание исполнится.
Когда он открывает глаза, самолета рядом с нами больше нет.
Три часа спустя мы приземляемся в аэропорту Хошимина. Кажется идиотизмом, но когда наш самолет наконец останавливается, я чувствую себя до странного довольным. На какой-то момент я посчитал вполне возможным, что такому маленькому мальчику удастся уничтожить такой большой самолет.
Машины с асфальтом и бег облаков.
Асфальтируют шоссе между Хойаном и Хюэ – эта дорога идет вдоль побережья Вьетнама. Женщина рядом со мной – вьетнамка, мужчина – уругваец, все называют его Дарвин. Шофер – вьетнамец, выросший в США. Автомобиль у нас большой и черный. Думаю, немецкий. Мы все целуемся. Разумеется, все, кроме шофера: только женщина, и Дарвин, и девочка лет пятнадцати (сначала я решил, что это их дочь, но выходит, что нет). Не помню, как все началось. Дарвин – редкостно талантливый химик, знает толк в ТТ и «капельках» и во всех возможных эйфориках и транквилизаторах, а еще у него него есть «красное чешское небо», о котором ничего не было слышно со времен пожара в Праге. Шофер время от времени поглядывает в зеркало заднего вида и приговаривает: «Оh, bоу!», но тотчас же возвращается взглядом на дорогу, поскольку шоссе вдоль побережья очень извилистое и, словно этого недостаточно, на пути то и дело попадаются асфальтоукладчики.
– Над нами летит дирижабль! – Жена Дарвина застегивает рубашку, высовывается из окна и указывает на небо, а там и в самом деле летит дирижабль, он пересекает бухту Хойан по направлению к Китайской бухте.
– Это за тобой, Дарвин.
Девочка тоже одевается, мы с Дарвином остаемся обнаженными. Я не уверен, что понимаю, что здесь происходит. Дарвин протягивает мне брюки.
– Оденьтесь. Мы, кажется, уже закончили с этими делами.
Потом он предлагает мне бокал шампанского и пару малюсеньких зеленых таблеток.
– Они очень мягкие, зато быстро действуют.
И действительно, через десять секунд я чувствую, что на мое тело надели нечто вроде наряда Деда Мороза – мне тепло, весело и спокойно.
– Моя жена уверена, что все, что летает, летает по нашу душу. Я ушел из лаборатории шесть лет назад. Теперь я занимаюсь этим только для развлечения. Небольшая поддержка, придающая жизни некое равновесие.
– Вообще-то странно, что такой химик, как вы, оказался на улице.
– Он не на улице.– Это вмешалась его жена. Дирижабль больше не летит нашим курсом.
– Простите, если напугала вас. С тех пор как он оставил лабораторию, они рыщут по его следу. Он слишком хороший химик, чтобы позволить ему уйти.
Жена на десять лет старше Дарвина, это сильная женшина. У любого, кто захотел бы явиться за ними, будет много проблем.
– Мы можем попробовать снова вернуться к нашим делам.
Девочка улыбается. Дарвин улыбается. Я улыбаюсь внутри своего воображаемого костюма Деда Мороза.
Он и вправду хороший химик. Таких теперь мало. Лаборатории кончают тем, что из-за чрезмерного контроля, и жадности, и наркотиков для пятнадцатилетних ребят неизбежно теряют самых лучших. Слишком быстро и слишком просто.
– Лучшая химия появилась в годы СПИДа – теперь люди предпочитают трахаться, это и дешевле, и веселее. Им нужны только краткосрочные стимуляторы и эти синие ампулы, которые для них как карамельки. Все, что осталось интересного, находится у вас. Вы – охотники за памятью, только слишком уж быстро вы движетесь вперед, слишком уж безжалостно сжигаете нейроны. Все это не так просто, как вы хотите представить. Границы воспоминаний нечетки. Не забывайте об этом, если вы еще в состоянии.
