Машина скроется в ночи. И хотя грохот выстрелов ужасный, пройдет добрых сорок пять минут, прежде чем какой-либо серьезный полицейский успеет добраться до места. И, наконец, самое лучшее: «барретт» выбросит стреляные гильзы в салон машины, не оставляя никаких улик.
Три верных трупа. Никаких следов, никаких улик, никаких ниточек. Криминалистам делать нечего, поскольку пули 50-го калибра несут такую энергию, что, пройдя сквозь металл, человеческую плоть и снова металл, вылетят наружу и затеряются в зарослях. Что самое лучшее, ни у кого не возникнет и мысли, что это работа высококлассных профессионалов. Такое мог сделать любой тип с «барреттом», а в этой сельской глуши таких, наверное, не один десяток. Это земля крупных калибров.
Итоговая сумма составляющих: если это Рей Крус — проблема решена. Если нет — это уже будет чья-то еще проблема.
— Боджер, ты клинический сумасшедший. Я даже не представлял, насколько ты безумнен. Честное слово, тебя нужно отправить на изучение в Гарвардский университет. Кто-нибудь наверняка получит Нобелевскую премию по медицине.
— Ладно, — сказал Мик, — мое решение довольно громкое. Его можно назвать грязным. Но сами подумайте: возможно, нам больше не представится такая возможность. Никогда. И если мы сейчас ее упустим, быть может, нам суждено будет вечно оглядываться на эту минуту и проклинать себя последними словами. Так что я говорю: твою мать, шанс есть, так давайте же им воспользуемся.
— Надо взять на заметку, — сказал Макгайвер. — Ни в коем случае не приглашать Боджера и его команду социально опасных монголоидов-безумцев на свадьбу дочери. Ладно, Мик, берись за дело. И будем надеяться, что Господь благоволит бесконечно жестоким.
— Иначе не может быть, — усмехнулся Мик. — Только посмотрите, сколько удовольствия он получает от землетрясений.
Даниэльстаун, штат Южная Каролина,
офис «Арсенала стальной бригады»,
03.10
— Крус, моя фамилия Свэггер.
— Мне известно, ганни, кто ты такой, — сказал Рей, худой, напряженный, хищный.
Армейский «ежик» густых черных волос, глаза, как и следовало ожидать, экзотические, даже азиатские, но лицо белое, с высокими скулами и тонкими губами и носом. Крус был в джинсах, толстовке с капюшоном, кроссовках и бордовой бейсболке с изображением вороны. В руке он держал «беретту», но не направлял ее на Свэггера.
— Этот пистолет для меня? — спросил Боб.
— Нет. Для меня. Слишком многие хотят моей смерти. Так что большое спасибо, я постоянно держу эту штуковину под рукой. Нет ничего быстрее пистолета в руке.
— Крус, по-моему, у тебя мания преследования.
— Такое случается, когда твоего наблюдателя разрывает пополам пулями.
— Я знаю, что такое терять наблюдателей. Знаю, как хреново это бьет по голове. Я бывал там.
— Никто не бывал там, где я сейчас. И никто не вытащит меня отсюда. Только я сам.
«Что это? Кто этот человек?» Информация захлестнула Свэггера потоком, и он с большим трудом следил за ней. Он разговаривал с призраком. Это Билл Гоу, много лет назад убитый в той безымянной деревушке? Возможно. А может быть, и нет. Не было ни ауры, ни дрожи, ни участившихся ударов сердца, но что-то определенно оставляло следы, и Свэггер чувствовал, что у него не хватает проницательности в них разобраться. Что?
— Крус, я не знаю, какую игру ты затеял, но тобой недовольны многие важные люди. Они остановят тебя, сержант, даже если для этого потребуется тебя убить. И это будет неправильно, твою мать. Мы можем покончить со всем сегодня же, и ты на следующей неделе вернешься в свой батальон, если тебе этого хочется.
— Ты был лучшим. Для всех нас — богом. Но ты ничего не понимаешь, ганни, — печально произнес Крус. — Если я объявлюсь и мы все поцелуемся и пожмем друг другу руки, через день, самое большее через неделю я стану трупом. Теперь эти люди уже не остановятся. То, что они замыслили, продолжается — и в конце концов произойдет.
— Рей, ты…
— У меня на глазах отличного парня по имени Билли Скелтон разорвал пополам какой-то ублюдок с «барреттом». Хаджи? Тогда это была бы просто война. Но нет, я успел рассмотреть, что тип с большим ружьем и его дружки были белыми. Контрактники. Я достаточно насмотрелся на таких и знаю, что к чему. Эти подонки отправились уничтожить Виски-два-два. Это уже не война, а убийство.
