Носки: египетский хлопок, черные, от Джона Фейтца. Ботинки, опять же сшитые на заказ Дж. Клеверли, поставщиком двора Ее Величества, с Джермин-стрит, Лондон. Галстук — красный, с мельчайшими, едва различимыми золотыми блестками, от «Андерсон и Шеппард», также с лондонской Джермин-стрит. Сорочка, разумеется, тоже сшитая на заказ, ослепительно-белая, как зубы голливудских кинозвезд, опять же от «Андерсон и Шеппард» с Джермин-стрит.
Во имя Аллаха, бесконечно милостивого и милосердного, хвала Аллаху, господину всех миров, милостивому, милосердному, повелителю в Судный день.
Одеколон: «Шанель». Мусс: «Ревлон». Лак для ногтей (бесцветный): «Ревлон». Нижнее белье: стопроцентный шелк, «Андерсон и Шеппард», Джермин-стрит, Лондон.
Тебе одному мы поклоняемся и тебя одного просим о помощи. Направь нас на путь истинный, путь тех, кто получил твое благословение, а не путь тех, на кого обрушился твой гнев, кто отклонился в сторону.
Драгоценности: золотой перстень с бриллиантом, «Картье»; цепочка на шее с исламским талисманом, из золота высшей пробы, Жак де Ритц; часы… часы? Часы?
Я ищу спасения в Аллахе от сатаны проклятого. Аллах велик.
Часы: черный пластмассовый корпус, «Касио» модель ДУ5600Е-4, противоударные, обычный цифровой дисплей, в сетевом универмаге стоят 37 долларов 95 центов.
— Сэр, прибыл лимузин, который доставит вас в Белый дом.
Центральное управление ФБР,
камера допросов номер 101,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
19.00
— Хорошо, Джим, обожди секунду. — Ник прикрыл ладонью трубку. — Это Джим Стэнфорд, главный контрразведчик в Вашингтоне. Его люди ведут всевозможных так называемых «дипломатов», работающих в столице. — Он снова заговорил в телефон: — Джим, мы с ребятами как раз пытаемся определить, что происходит с этим типом. Я могу вывести тебя на громкоговоритель?
— Конечно, конечно, — сказал Джим.
Ему пришлось подождать, пока Ник тщетно пытался разобраться с телефоном, и в конце концов один из молодых агентов подошел к нему и нажал нужные кнопки.
— Отлично, Джим, теперь ты звучишь громко и отчетливо, продолжай, пожалуйста.
— Неделю назад ты разослал по электронной почте конфиденциальное письмо с просьбой всем дружественным разведкам, имеющим представительства в Вашингтоне, сообщать любую свежую информацию о Зарси, какая у них только появится, так?
— Да, разослал. И ничего не получил. Но, если честно, ни на что и не рассчитывал. Просто прикрывал задницу на тот случай, если потом кто-нибудь спросит: «А почему вы не тра-та-та?»
— Все понятно. Но, разумеется, израильский «Моссад» узнал о твоей просьбе не меньше чем из десятка источников.
— Эти ребята знают свое дело, а?
— Со времен холодной войны с ее классическими оперативниками КГБ я не встречал таких толковых парней.
— Ясно.
— Впрочем, тебе, наверное, это и так известно. Но вот что ты не знаешь. У израильтян есть свой человек в «Четырех временах года».
— Ого!
— Этот человек работает за деньги и, наверное, согласился бы работать на кого угодно, но он тоже профессионал своего дела, вольный стрелок, присматривает за останавливающимися в гостинице дипломатами тех стран, чья политика может каким-то боком задеть Израиль.
— Понял.
— И вот он рассказал своим хозяевам, те передали мне, а теперь я говорю тебе то, что может иметь какое-либо значение, а может и не иметь.
— Мы тебя слушаем.
— Где-то с неделю назад Зарси пребывал в очень странном настроении. Не забудьте, это космополит с замашками саудовского принца и моральными принципами кота из подворотни.
— Нам это известно.
— Но тут Зарси делает одну очень странную вещь. Он предлагает слуге выбрать одни из двух часов. В качестве подарка. Зарси никогда не делал ничего подобного ни до, ни после этого. Напротив, он известен прижимистостью и дает минимальные чаевые, а с прислугой обращается как со скотом.
Ник молча обвел взглядом присутствующих.
— И одни, и другие часы дорогие. Но одни по-настоящему дорогие. Ручная работа, сделаны на заказ Полем Берже — за год старик собирает не больше двенадцати штук, их любят богатеи; чтобы получить такие часы, нужно ждать пятнадцать лет и все такое — а время показывают не лучше дешевых кварцевых часов, а может быть, и хуже. Стоят такие сто тысяч долларов или около того. Разумеется, парень выбирает не те часы, хотя другие тоже неплохие, но главный вопрос вот какой: это еще что за хрень?
