Мик с прибором ночного видения практически наверняка должен первым подняться на вершину холма и, осмотревшись вокруг, сделать прицельный выстрел. В случае успеха известить остальных торжествующим криком. Если по какой-то причине этого не произойдет до 05.00, указанное время становится началом общей атаки. Все поднимаются на вершину, подкрадываются к спящему морпеху и дают ему по полной. Больше говорить особенно нечего. Все просто: незаметно приблизиться и сделать дело. Ну что может случиться?
Расставив всех, Боджер как можно тише занял исходную позицию. Взглянул на часы — 03.30. Конечный срок, 04.30, был рассчитан на основании того, что расстояние приблизительно составляло двести метров, и ребятам потребуется около часа, чтобы дюйм за дюймом неслышно подняться на вершину.
Мик пополз вперед. «Барретт» он оставил внизу. Не имело смысла тащить с собой эту тяжеленную штуковину; предстоящее дело будет решено оружием ближнего боя. Он вооружился «Береттой-92» с навернутым на дуло огромным глушителем «Джемтек», похожим на банку апельсинового сока. На близком расстоянии она не оставит морпеху никаких шансов, и можно будет уносить ноги, чтобы к вечеру уже пить мартини в кабульском «Хилтоне».
Боджер скользил по земле, наслаждаясь ночной прохладой и избавлением от изнурительного веса, с которым он нянчился последние четыре дня. Это его самая любимая работа — бесшумно подкрасться к цели. Наемник гордился своим мастерством неслышно извиваться по земле, не обращая внимания на все острые камни, неровности и колючую растительность.
Он добрался до гребня меньше чем за полчаса. Отыскав валун побольше, подполз к нему и тотчас же услышал слабое блеяние коз.
В зеленом мире прибора ночного видения козы светились впереди ярдах в тридцати. Похоже, три или четыре из них привязаны к тому, что должно быть снайпером: не такой яркий силуэт, скрытый халатом, распростертый на земле, который равномерно шевелился в такт легким, набирающим воздух, время от времени подрагивая ногой.
«Пристрелить ублюдка», — подумал Мик.
Однако для пистолета дистанция слишком велика, особенно если учесть глушитель, способный изменить траекторию пули и послать ее мимо цели. Ну да ладно. Ублюдок у него в руках. Надо подождать. Проявить выдержку, подождать, и ровно в 05.00 все разом навалятся на морпеха.
Усевшись за камень, Мик стал ждать, выбирая самые сочные воспоминания, чтобы скоротать время. Гм, те две японочки в Токио? Или англичанка, корреспондентка Си-би-эс в Багдаде? Господи, какая же она была пылкая, поимела половину ребят из «Дельты». А что насчет черномазенькой из Дар-эс-Салама? Да, тогда выдалась та еще ночка, хоть он и подхватил трипак. Или…
С такими воспоминаниями время летело быстро. Мик время от времени прерывался, чтобы проверить в прибор, что морпех по-прежнему на месте, крепко дрыхнет за защитным экраном из коз. Ночная тишина нарушалась негромким блеянием, однако козы были полностью сосредоточены на том, чтобы согреться, и человеческий запах их нисколько не беспокоил. Они бродили вокруг спящей фигуры, а Мик тем временем копался в борделе воспоминаний в поисках подходящей порнографической энергии, которая отвлекла бы его от невыносимо медленного изменения цифр на «Суунто» и леденящего холода, разливающегося по нижней половине тела. Он рассчитал все точно, выдав облегчение примерно в 04.50, что дало достаточно времени вытереться и приготовиться к делу.
Последняя проверка пистолета. Патрон в патроннике — да; курок опущен — да; предохранитель снят — да; обойма на месте — да; консервная банка глушителя туго навинчена на резьбу — да. Мик поднялся на четвереньки, сжимая пистолет в одной руке, другой опираясь на валун, и сдвинул рукав, открывая циферблат часов, на котором цифры неумолимо растворялись, приближаясь к 05.00, — и наконец выдали нужное время.
Вдохнув, Боджер выпрямился во весь рост и, зычным сержантским голосом крикнув: «Пошли!», схватил пистолет обеими руками и двинулся вперед, изучая окружающий мир в прибор ночного видения. Он увидел, как при его приближении светящиеся козы разбежались по сторонам, кроме тех, что были привязаны к спящему, а эти прыгали и дергали веревки, чувствуя приближение смерти. Несчастные животные затянули песнь скорби, непроизвольно повышая голоса. Те, что могли, спаслись бегством, а остальные отдались отчаянию.
