— Мик, именно поэтому ты его ненавидишь?
— Никакой ненависти я к нему не питаю, твою мать. Я его люблю. Мне хотелось бы быть хоть вполовину таким же крутым, как он. Но я ни за что таким не стану — особенно после всего того дерьма, что мы навешали ему на задницу. Мне хотелось бы позволить ему сделать этот выстрел. Хотелось бы просто уйти. Но мы показали свою алчность, и теперь только остается идти до конца. Мы взяли бабло, так что обратного пути нет. Вот наш кодекс. Не слишком симпатичный, но, черт побери, я буду играть по его правилам, как и Крус, до самого конца.
— Где будем мы, Мик?
— Ты имеешь в виду в философском плане? Где-то между Хаусманом и Ксенофонтом.[64]
— Нет, Мик, я имею в виду пространственно-временное местонахождение. Именно это я хочу знать.
Мик развернулся, но указывать рукой не стал.
— Дальше по П-стрит, почти у Висконсин-авеню. Помни, полиция перекроет улицу, так что машин не будет. Оттуда будет прямой выстрел до того места, где появится Крус. Мы приезжаем загодя, оставляем машину, чтобы занять место. Отправляемся в кино, а вернувшись, облачаемся в снаряжение и ждем. Все расстояния заранее измерены лазерным дальномером, никакого ветра завтра вечером быть не должно. Я уже установил прицел, так что задержки не будет. Вместо «пятидесятки» я возьму «триста тридцать восьмую», обращаться с ней гораздо проще. Я лежу на заднем сиденье, стреляю через опущенное окно. Ты рядом со мной, наблюдаешь в бинокль. Ты находишь Круса, указываешь его мне, и, как только он оказывается у меня в перекрестии, я его заваливаю, независимо от того, будет он сам стрелять или нет. Глушитель скроет звук выстрела, все услышат только звуковой удар в шестистах ярдах, который ни о чем не скажет. Я затаскиваю винтовку в машину, ты садишься за руль. После чего мы просто уезжаем, сворачиваем налево на Висконсин, едем в аэропорт Балтимора — Вашингтона и садимся на самолет во Флориду. Если будет время, мы избавимся от оружия и сожжем машину, однако на самом деле это не так уж и нужно. Макгайвер заверил меня в том, что все стволы были закуплены за границей для тайных операций, а машина зарегистрирована через целый лабиринт подставных компаний и корпораций, банков на Каймановых островах, мексиканских агентств проката и чего-то там еще.
— Предположим, ты ошибся, Мик. Предположим, Крус не объявится или объявится где-нибудь в другом месте.
— Нет. Он обязательно будет здесь. Он сам не знает почему, но я знаю. Он должен сделать все по-снайперски. Довести до конца задачу, поставленную перед Два-два, сделать выстрел. Вот его цель. Вот что подсознательно движет им. Он будет именно там, где я сказал. Это единственное место, откуда можно сделать выстрел.
— Но я просто хочу сказать, что много всего может пойти наперекосяк. И Крус не объявится. Что тогда?
— Ну, — сказал Мик, — полагаю, нам придется прямо на месте совершить харакири.
— Только не я, Мик. Тони Зи не по душе всякие самурайские штучки. Давай я просто буду очень переживать целых три дня, договорились?
— Четыре дня, — поправил Мик. — Минимум.
Штаб оперативной группы ФБР,
подвал здания Центра детского развития О’Брайана,
3814, Северо-западная П-стрит,
Джорджтаун,
Вашингтон, округ Колумбия,
пятница, 15.30
— Сержант, я знаю, что ты профессионал. Но давай представим, что я немощный старик, страдающий кратковременными провалами памяти, и начисто забыл то, что мы повторили всего каких-нибудь семь минут назад. Пожалуйста, еще раз.
Рей пристально посмотрел на высокопоставленного сотрудника ФБР, на Свэггера, который якобы был его родным отцом — он все еще никак не мог свыкнуться с этой мыслью, — на красивую женщину с азиатскими чертами лица, представлявшую Управление. Эти трое были здесь звездами, а вокруг суетились рядовые оперативники, техники, ковбои-спецназовцы, связисты, хотя все машины находились в целой миле отсюда.
— Вы высадите меня около водохранилища. Моя задача заключается в том, чтобы преодолеть где-то около мили по склону холма и оказаться по ту сторону стены, выходящей на П-стрит, точно в том месте, где П-стрит поворачивает налево и становится Тридцать седьмой.
