— О’кей, Грубер, продолжай гадать и дальше, — усмехнулась Сонора.
— Хотя Моллитер и считал иначе, я все-таки склоняюсь к мысли, что именно так оно и было.
— Кстати, где теперь старик Моллитер? Завязал с работой и выступает с евангельскими проповедями по телевидению?
— Он занимается профилактикой преступлений против личности.
— Моллитер?
Грубер сложил руки на груди и склонил набок голову.
— Разве ты никогда не слышала его лекций о провокационных стилях одежды и походки у жертв изнасилования?
Сонора хлопнула себя ладошкой по губам — она и в самом деле вспомнила эти лекции.
— Поняла? — Грубер развел руками. — Такие вот дела — его спровадили из замов, и он принялся ратовать за спасение душ. Не уверен, что это лучший вариант. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Сонора повесила свой блейзер на спинку стула. Сейчас в ней боролись между собой желание выпить кофе и воспоминание о безжалостной язве, ставя ее перед непростым выбором. Лампочка автоответчика продолжала мигать. Сев на стул, Сонора нажала соответствующую кнопку.
Сначала она прослушала короткое сообщение Чеса, который был явно недоволен и раздражен. Затем — доклад помощника коронера — следователя по делам о насильственной смерти, — в котором излагалась версия о самоубийстве, совершенно Сонору не устраивающая. Было также сообщение члена родительского комитета класса, в котором училась Хитер, напоминающее о том, что послезавтра девочка должна принести в школу пирожные — для ленча. «Черт бы побрал эти пирожные», — выругалась про себя Сонора. Последней была информация от Тима, подтвердившего, что Хитер успела-таки на автобус и что он также «двигает в школу», не забыв при этом ключи от дома.
Разложив перед собой записи, Сонора приступила к составлению рапорта. Расследование еще только-только начиналось, а блокнот уже был исписан почти до конца. Настала пора делать кое-какие выводы. Итак, исходные факты: в убийстве замешана белая женщина, а погибший — белый мужчина — сожжен в собственном же автомобиле. Сонора пожевала кончик авторучки.
Неожиданно она почувствовала, как на ее плечо легла чья-то большая рука. За спиной послышался голос Сэма:
— Сонора, деточка, тебе нравится вкус этой ручки или ты просто сегодня не позавтракала?
Сонора повернулась к нему.
— Это нечто вроде орального секса, — попытался сострить Грубер, — наверное, ей хотелось бы…
Встретив ее уничтожающий взгляд, он тотчас же заткнулся.
— Так-то оно лучше, — одобрительно усмехнулась Сонора.
Глядя на Сэма, она вдруг снова вспомнила тот вечер, четыре года назад, еще до своего знакомства с женой Сэма, Шелли, и ей снова пришлось подавить в себе проклятое чувство вины. Это было уже не в первый раз, когда, глядя на Сэма, она ощущала вдруг странное волнение. Похоже, сейчас подобное ощущение в ней пробудила злая шутка Грубера.
— Нас вызывает Крик, — сказал Сэм.
У начальника отдела имелся отдельный офис — несколько столов, составленных вместе и заваленных папками с бумагами, а также куча телефонов. Когда Сонора с Сэмом вошли в кабинет, Крик сидел за компьютером. Выглядел он весьма раздраженным. Ему никак не удавалось связаться с информационным центром, программы которого почему-то не желали стыковаться с операционной системой его собственного компьютера. Попутно Крик отпускал неприличные замечания насчет бесконечно устаревшего программного обеспечения.
«Чтобы увеличить шансы на успех, надо для начала расслабить галстук», — подумала Сонора. Когда-нибудь она скажет ему это и вслух.
— Присаживайтесь. — Крик развернулся на стуле и посмотрел на вошедших.
Схватив два стула, Сэм один из них оседлал сам, а другой предложил Соноре.
«Интересно, — подумала Сонора, взглянув на Сэма, — догадывается ли он, о чем я только что размышляла? Напал ли на них кто-нибудь? И собирались ли они сжечь себя?»
— Итак, какие у вас имеются соображения насчет этого самоубийства? — деловито осведомился Крик.
«Спокойно, — подумала Сонора. — Главное — не горячиться». Она прочистила горло.
— Сержант, родственники покойного моментально собрались на вскрытие. Мы делаем все, чтобы успокоить их и избежать скандала.
