Махну-ка я на остров Вануату,
[4]Где сытно, чисто, сухо и тепло.
Туземцы там любому гостю рады,
Будь он хоть самым распоследним чмо,
Там ВВП удваивать не надо,
Оно и так удвоится само.
Там нет ни электричества, ни газа,
И радио с утра не голосит,
Случайно кем-то брошенная фраза
Порой неделю в воздухе висит.
На Вануату нет проблем с квартирой,
Там навсегда с жильем решен вопрос —
Лежи себе под пальмой, медитируй,
Покуда не пришиб тебя кокос.
– Зачем, поэт, ты чуждый берег славишь?! —
Вдруг грянул голос неизвестно чей. —
Ужели ты родной свой край оставишь
На эту свору псов и палачей?!
Ну ладно, хрен бы с ними, с палачами,
Не так уж и страдаешь ты от них,
Но кто там будет долгими ночами
Читать облитый горечью твой стих?
И ясно стало, что на райский остров
Не суждено ступить при жизни мне.
Ведь только здесь необходим я остро
И плюс к тому востребован вполне.
Нас ни в Риме не ждут, ни в Париже,
Не пускают в отель Шератон,
Форум наш хоть и рангом пониже,
Но вполне представителен он.
Небольшою своею восьмеркой
Собираемся тут каждый раз,
Вовчик c Димычем, Трифоныч с Борькой,
Серый с Шуриком, я и Вовас.
Не сказать что встречаемся редко,
Раз в неделю – отдай, не греши,
Расстилаем на травке газетку —
И пошел разговор от души.
Без какой-либо четкой повестки,
Протокола и прочей херни,
Пусть порою суждения резки,
Но, как правило, вески они.
Круг проблем неизменно громаден,
Но его нам не сузить никак,
Назову основные: Бен-Ладен,
Буш, Чубайс и московский «Спартак».
Под «перцовую» с килькой в томате
Малый саммит проводим мы свой.
Не беда, что он в малом формате,
Но зато в атмосфере живой.
Свободы идеей святой одержим,
Трудов не жалея и сил,
Я стрелы метал в ненавистный режим,
Но ветер их вдаль относил.
Но словно отважный герой Чингачгук,
Я снова, в который уж раз,
Натягивал туго свой репчатый лук
И левый прищуривал глаз.
И ворон кружил в небесах надо мной,
Почуяв поживу свою,
И конь подо мною плясал вороной,
Не раз выручавший в бою.
Но снова со мной приключалась беда
Все та же, хотя и одна,
И снова летела стрела не туда,
Куда по идее должна.
Мой конь притомился, и я постарел,
И ворон от голода сдох,
И сколько на ветер тех пущено стрел
Один только ведает бог.
И сколько напрасно наломано дров,
Им счет на вагоны идет,
А что же режим? Он румян и здоров,
И нового лучника ждет.
