Несмотря на похмелье, Виктор попробовал провести одну несложную связку и чуть не взвыл от боли в суставах.
— Так, понятно. Суставы не разработаны, связки ни к черту, мышцы, — он снова оглядел себя, — обычные «банки». Девочкам нравятся, а толку ноль, — внезапно он вспомнил про плачущего мальчика. Максимально быстро, насколько ему позволяла головная боль и общая разбитость организма, Виктор натянул рубашку и заковылял обратно в комнату.
Ребенок все так же сидел на полу, притянув колени к груди. Он уже не плакал, но смотрел на приближающегося мужчину с настороженностью.
— Э, привет, — Виктор вспомнил, как зовут мальчика, — Северус.
— Что? — вопрос, заданный по-английски, заставил Виктора хлопнуть себя по лбу. Этот жест странно взволновал мальчика, и тот отпрянул.
— Не понял, ты меня боишься? — Виктор нахмурился, а ребенок вскочил на ноги, собираясь убежать — это было ясно видно по напрягшемуся худенькому тельцу.
— Тоби, не трогай Северуса, — женский голос заставил Виктора резко обернуться. Высокая, худая, давно плюнувшая на себя женщина прислонилась к косяку двери.
«Эйлин, ее зовут Эйлин», — после секундного замешательства вспомнил Виктор.
Он не знал, как себя вести, не знал, с чего начинать разговор. Первичных данных не хватало, к тому же болела голова, тряслись руки, и общее состояние можно было охарактеризовать как «похмелье сильное обыкновенное». Похлопав себя по карманам, Виктор обнаружил в брюках пачку сигарет и спички. Развернувшись, он вышел из дома.
Район, в котором жили Снейпы, нагонял тоску, но Виктору сейчас было на это плевать. Он сел прямо на ступеньку крыльца и закурил. Нужно было что-то делать, но делать ничего не хотелось. Мелькнувшая мысль о бутылке постепенно становилась все заманчивее.
— Папа, тебе плохо? — тоненький голосок вырвал Виктора из своеобразного транса. Он поднял голову. Рядом с ним на крыльце стоял темноволосый мальчик и с тревогой заглядывал ему в лицо.
Чувство дежавю захватило Виктора. Умом он понимал, что этот мальчик не Сережа, что он говорит по-английски, носит несуразную одежду, что его зовут Северус, и он маг. Умом все это бывший спецназовец понимал, но вот все остальные чувства кричали о том, что этот ребенок — его сын, и что он нуждается в защите.
От чего Северуса нужно было защищать, Виктор не помнил, но то, что это было необходимо — знал наверняка.
Осторожно, стараясь не вспугнуть мальчика, Виктор похлопал по крыльцу рядом с собой. Северус сел, настороженно посматривая на мужчину.
— Тебе плохо? — повторил он свой вопрос.
— Нормально, скоро все пройдет, — английские слова дались на редкость легко.
Он старался не прикасаться к ребенку, который, похоже, не видел от отца ничего, кроме затрещин.
— Северус, войди в дом, — женщина открыла дверь, но на крыльцо не вышла. — Немедленно.
— Но мама, папе плохо, — мальчик переводил взгляд с одного родителя на другого.
— Ну что ты, папе очень даже хорошо, впрочем, как всегда, — язвительно ответила женщина.
— Северус, иди в дом, я сейчас зайду, — стараясь говорить спокойно, произнес Виктор. Эйлин напомнила ему его бывшую, которая тоже любила делать Сережу предметом торга в их постоянных ссорах. Сначала он хотел наладить отношения, чтобы не ставить мальчика перед тяжелым выбором: с кем из родителей остаться. Но сейчас Виктор понял, что не сможет. Просто не сможет, и все.
— Опять в бар собираешься? Что мне врать Северусу, почему его отец ушел и вернется в непотребном состоянии?
— Почему я лежал на полу?
— У Северуса был выброс. Он и так тебя боится, а теперь еще и испугался, что стал причиной твоего «плохого самочувствия». Северусу пять лет, ему трудно объяснить, что виноват не он, а виски.
— Успокойся, — Виктор устало откинулся на перила.
— А почему я должна успокаиваться?! — женщина постепенно повышала голос. — Он не виноват, что родился магом!
— Не кричи, соседи услышат.
— Да что они еще не слышали?!
— Хватит! — Виктор хлопнул кулаком по ступеньке. — Может, проблема не в Северусе? Может, проблема в том, что ты постоянно раздуваешь из мухи слона? Не твои ли истерики стали причиной моих походов в бар, а, Эйлин?
