Дина проводила его до дверей. Потом вернулась, слегка пожала плечами и понуро опустилась в кресло.
— Я так старалась. Но ничего не поделаешь, если его рекламы идут впустую.
— Он по крайней мере объяснил все лучше других, — печально заметил Пит. — Лучше Гандерсона, лучше Диркена.
— Диркена? — Она быстро взглянула в его сторону.
— Я не имел возможности сообщить вам, — с напускной веселостью начал Пит, — что Кредитное общество фермеров тоже отказалось от наших услуг. Совпадение, разумеется.
Дина внимательно вглядывалась в его лицо.
— Вы считаете, что это заговор, да?
— Потерять за сорок восемь часов трех самых крупных клиентов? А вы можете найти другое объяснение?
— Могу, — оживилась Дина. — И вы с ним согласитесь, если перестанете жалеть, себя и взглянете в лицо фактам. Станция начала терять слушателей с того самого дня, как вы затеяли это безумное дело Ваймера. А раз нет слушателей, то нет и клиентов. — Ее голос зазвучал мягче: — Быть может, в больших городах люди ищут сенсаций, но только не здесь. Здесь не хотят все время слушать об убийстве, если даже в него и верят. А в это убийство к тому же никто и не верит.
— А вы верите?
— Нет, — решительно ответила она, не опуская глаз.
— Тогда, значит, не верите и в то, что вчера вечером кто-то столкнул меня с лестницы.
Дина быстро встала.
— Что ж, будь по-вашему, Пит. Да, да, это огромный, страшный, черный заговор.
Пит вскочил с кресла, схватил ее за руку и повернул к себе лицом.
— Вот что, моя красотка. Вы, конечно, можете выскочить из кабинета, но сначала вы выслушаете меня. Я чертовски устал от того, что со мной обращаются, как с лжецом и идиотом. Я видел, как убивали Ваймера. Я видел это так же отчетливо, как сейчас вижу вас. Однако кое-кто из ваших заправил решил, что Уиллетсу не пристало быть местом убийства. И если сам убийца — один из этих заправил, как можно привлекать его к суду! Ведь это может повлиять на распределение мест, в колледже или повредить бизнесу. Поэтому решили обойти эту историю молчанием, но, так как я не стал молчать, меня любым способом старались припереть к стене, вплоть до попытки утихомирить навсегда.
— В котором часу вас пытались сбросить с лестницы? — В вопросе Дины был привкус недоверия.
— Не пытались, а сбросили. Я отвез вас домой и приехал на студию, чтобы докончить кое-какие дела. Выйдя из кабинета, я увидел, что лампочка в верхнем холле не горит. Я стал спускаться вниз, и кто-то стукнул меня сзади. Я катился до самых дверей.
— Вы говорите правду, Пит? — Она глядела на него очень серьезно.
— Клянусь всем самым святым, чего не так уж много в этом городе! Если вас интересует клиническая сторона дела, я покажу вам синяки на том месте, которым я ударился об острый край порога. О, вовсе не там, где вы думаете! На плечах.
— Я ничего не думаю.
— Ах, простите, я забыл, что вам вовсе не надо думать! Вы родились с готовыми ответами на все вопросы.
Наступило долгое молчание.
— Признайтесь, ведь все же трудно поверить, что кто-то на самом деле пытался вас убить.
— А почему в это так уж трудно поверить? Убить человека — лучший способ заставить его замолчать. Он почти всегда действует безотказно.
Снова долгое молчание.
— Наверное, вы на меня очень сердитесь, да? Думаете, что мне безразлично.
— Мне наплевать, безразлично вам или нет, — сказал Пит, — я считаю вас черствой, дерзкой, легкомысленной девчонкой. Вам ведь не терпелось уйти, так что же вы стоите?
Она укоризненно взглянула на него и направилась к двери, но остановилась.
— Обещайте мне никогда не задерживаться здесь допоздна.
— Если и задержусь, то подготовлюсь к этому получше. Уж это я обещаю.
Он ничего под этим не подразумевал и через минуту уже все забыл, но по дороге в гараж мысли снова вернулись к сказанному. Возле гаража, будто бы в изнеможении прислонившись к нему, прилепился магазинчик, где продавались подержанные вещи. За пыльным, обсиженным мухами стеклом среди множества видавших виды музыкальных инструментов, старых, потрепанных спорттоваров и поржавевших ружей лежал 38-калиберный револьвер Энфилда. Пит остановился взглянуть на него, потом вошел в магазин.
