Ему стало немного лучше, и он увидел, что человек, поддерживающий его, одет в полицейскую форму. С ним был еще один полицейский. У обочины стояла машина. Полицейский помог Питу добраться до нее, открыл заднюю дверцу и сказал:
— Ну, залезайте.
Сам он сел с ним рядом, а другой уселся на переднем сиденье и завел мотор.
Машина тронулась, и Пита снова замутило, но на этот раз ему удалось подавить тошноту. Мима окон проплывали расплывчатые огни. Он закрыл глаза, откинулся назад и забылся. Вдруг машину перестало трясти, и Пит услышал, как открыли дверцу. Полицейский почти волоком вытащил его из машины, но, когда ноги Пита коснулись земли, оказалось, что он может стоять. Он глубоко вздохнул и огляделся.
Они стояли перед зданием суда. Полицейский помог Питу спуститься по лестнице, и, миновав мрачный пустынный коридор, эхом отзывающийся на их шаги, они вошли в полупустую комнату. Там» стояло несколько стульев и высокий стол, за которым восседал полицейский с сержантскими нашивками на рукаве и пил кофе из картонного стаканчика. Он окинул их скучающим взглядом. Полицейский, сопровождавший Пита, отпустил его руку.
— Кажется, подрался. У него голова пробита, но, по-моему, все обошлось.
— Меня кто-то спихнул со ступенек, — сказал Пит.
Сержант не обратил никакого внимания на его слова.
— Где вы его подобрали? — спросил он у полицейского.
— На Мейн-стрит, около Шестой, перед зданием Музыкальной компании Миллера. Он лежал на тротуаре без сознания.
— Ясно. — Сержант перевел взгляд на Пита. — Как ваша фамилия?
— Пит Маркотт.
— Маркотт? — переспросил сержант. — Вот оно что! Мы о вас слышали. Где вы живете?
— В отеле «Уиллетс».
Сержант сделал в журнале запись. Это был старый человек с дряблым лицом и реденькими седыми усиками. Писал он очень долго.
— Я себя неважно чувствую, — сказал Пит. — Можно мне сесть?
Полицейский подставил ему стул. Пит сел, закрыл глаза и, снова почувствовав тошноту, поспешно открыл их.
Сержант перестал писать.
— Ну, что вы нам скажете? — обратился он к Питу.
— Я работал в своем кабинете на УЛТС. Когда я вышел и стал спускаться по лестнице, кто-то столкнул меня и я упал.
— Что значит, вас кто-то столкнул? Кто это был?
— Не знаю. Свет не горел. Была кромешная тьма.
— А как вы очутились на тротуаре?
— Я не знаю. Не помню.
— В котором часу вы вышли из кабинета?
— Чуть позже одиннадцати.
— Вы что, просиживаете там до одиннадцати ночи?
— Сегодня — да.
— Там был еще кто-нибудь?
— Никого.
— Вы утверждаете, что на станции, которая заканчивает свои передачи в полночь, не было, кроме вас, ни одного человека?
Питу делалось все хуже.
— Там был еще один человек, — сказал он, — диктор-механик. Он находился в контрольной студии и даже не знал, что я на станции.
— Держу пари, он это не знал. — Сержант обратился к полицейскому: — Как вы думаете, он был пьян?
— От него попахивает, — ответил тот.
— Я не был пьян, — возразил Пит.
— Но вы ведь выпили накануне? — допытывался сержант.
— Я выпил немного за обедом.
— С вами был кто-нибудь, когда вы пили?
— Да, одна девушка. У меня было свидание.
— А, так значит, вы не были в кабинете! Вы были где-то с дамой.
Мозг Пита отказывался работать.
— Я не был пьян, — настойчиво повторял он. — Я был в своем кабинете. Кто-то спихнул меня с лестницы.
— А что вы скажете о вчерашнем дне? Вчера, в библиотеке колледжа, вы тоже не были пьяны?
Пит вспыхнул от гнева.
— Сегодня вечером кто-то выслеживал меня на машине, а потом поджидал возле станции, чтобы убить. Я хочу, чтоб вы приняли меры.
Гнев погас, и теперь Пит хотел лишь одного: поскорее выбраться отсюда.
— Ну, достаточно, — изрек сержант. — Вы приходите сюда весь в блевотине, от вас несет, как от винокуренного завода, и еще убеждаете нас, что кто-то хотел вас прикончить. Вас не мешало бы посадить в камеру. Идите-ка лучше в отель и проспитесь.
Пит чувствовал себя так скверно, что ему было не до споров. Он поднялся со стула. Комната закружилась перед ним, но потом встала на место.
— Проводите его домой, — приказал сержант полицейскому.
— Я дойду сам, — возразил Пит.
Ему удалось благополучно добраться до отеля. У себя в комнате он разделся и сел на край кровати. Больше он ничего нс помнил. Его разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, он увидел, что лежит поперек кровати. По-видимому, он проспал как убитый всю ночь. Солнце било прямо в глаза, голова болела. Во всем теле не было ни одного живого места. Когда-то, очень давно, он подрался в Марсельском порту и очнулся в больнице. Такое же состояние было у него и сейчас.
