— А он стоял на обочине со стороны радиоцентра или со стороны Пикник Граундс?
— Со стороны Пикник Граундс.
— Значит, чтобы заметить его, вы должны были смотреть именно в том направлении, верно?
Микин от волнения зашаркал по полу подошвами.
— Да… наверное.
— И вы не увидели трупа Ваймера? — И, когда Микин не нашелся, что ответить, Пит добавил: — Мне ничего от вас не нужно, Пэт. Я всего лишь хочу добиться правды. Сейчас я позову Хейзл, и вы ей продиктуете вашу историю.
Под полями шляпы Микина проступила полоска влаги. Он сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб ладонью.
— Пит, я не хочу выходить в эфир. Я не хочу быть замешанным в скандале. Черт возьми, мне уже пятьдесят восемь, и в жизни у меня хватало бед. Они мне осточертели. Мне теперь нужен только покой.
— Никто не причинит вам никакого вреда, если вы просто-напросто расскажете о том, что видели… Кого вы боитесь?
С лица Микина исчезло всякое выражение. Он долго собирался с мыслями, пока, наконец, сказал:
— Я никого не боюсь. Не в том дело. В мои годы умные люди стараются держаться подальше от склок. Хотите, выгоните меня, но я не стану совать в это нос.
— У меня и в мыслях не было выгонять вас, Пэт, — успокоил его Пит.
— Ну что ж, тогда я лучше вернусь к передатчику.
Микин медленно встал. На полпути к двери он оглянулся, как будто хотел что-то сказать, но, видно, передумал и молча вышел.
Вместе с ним исчезла и надежда Пита на возобновление дела Ваймера. Он целиком зависел от Микина, который обычно бывал смелым и язвительным, обладал острым умом и, как думал Пит, с удовольствием вступил бы в бой. Скорее всего кто-то его припугнул. Но Пит тут же вспомнил, что он никому не заикался о Микине. И даже самому Пэту во время телефонного разговора с ним не раскрыл своего замысла.
Итак, после того, как он похвастался Тарстону, что у него будут новые улики, улик этих нет. А что он скажет своим слушателям, которых уговаривал включить сегодня вечером приемники, чтобы узнать о дальнейшем ходе событий? Какие бы объяснения он им не представил, все равно будет в их глазах бахвалом и лжецом. Лучше уж совсем ничего не сказать. Он печально усмехнулся: по крайней мере, Харви Диркен останется доволен, решив, что Пит прислушался к его совету.
Интересно получалось с Диркеном. В утреннем разговоре он не раз подчеркивал тот факт, что во время убийства Ваймера был в столице штата и поэтому ничего не знает ни о самом Ваймере, ни об обстоятельствах, связанных с убийством. Однако из разговора с ним выяснилось, что он осведомлен ничуть не хуже, чем остальные, иначе он не знал бы, что Ваймер старый батрак и калека.
Мысль об этом едва вспыхнула и тут же погасла. Пит достал письмо от мебельной компании «Феникс» и, прочитав его еще раз, засел за работу над новым циклом коммерческих объявлений.
Пит приобрел УЛТС в начале ноября. С тех пор не прошло и месяца, а он уже безнадежно завяз во всяческих неурядицах. Резко уменьшилось количество писем от слушателей, и это обстоятельство, как он начинал понимать, имело зловещий смысл. Возникли трудности с заказчиками, особенно с мебельной компанией «Феникс», дававшей коммерческие объявления. С уходом Хоби на станции воцарилась атмосфера апатии и уныния.
Хоби умел вести дела с огоньком и угодить каждому, и в первую очередь заказчику. Пит не мог пожаловаться на нехватку опыта и умения обращаться с людьми, но дело было не только в этом. Он привык давать указания и требовать, чтоб их исполняли, однако его теперешняя работа была совсем другого рода. Не мог же он приказать заказчикам восхищаться написанными им рекламами, слушателям присылать свои отзывы, а служащим улыбаться!
Он все никак не мог выкинуть из головы дело Ваймера и забыть тот щелчок по носу, который получил в связи с ним. Но он был бессилен предпринять что-то новое. После расследования его противники не сделали никаких шагов, не выдвинули новой мишени для обстрела. Пит сообщил по радио все, что хотел. Дело Ваймера было исчерпано и закрыто. Уиллетс зажил новыми интересами.
Сразу же после Дня Благодарения город был втянут в ту особую лихорадку, которая присуща кануну рождественских праздников. Красочно расцвели витрины магазинов, и торговая часть Мэйн-стрит превратилась в нарядные, украшенные блестками, разноцветными лентами серпантина и пластиковыми гирляндами из остролиста владения Санта Клауса. Потом, будто по мановению настоящего Санта Клауса, выпал снег, который лежал вот уже несколько дней. Пришла зима. Все случившееся 15 ноября, в день предыдущего снегопада, казалось далеким и нереальным.
