В комнату вошел человек в брюках и пиджаке разного цвета и занял место у стола. Он принес с собой блокнот для стенограмм и карандаши. Подточив несколько карандашей перочинным ножом, он со скучающим видом принялся чистить ногти.
Агнес Уэллер появилась вскоре после Пита. Он поднялся, принес ей стул и поставил его рядом со своим. Она устало улыбнулась ему и нервно проговорила:
— Ничего не понимаю. Кому понадобилось убивать Фреда Ваймера? Доброго одинокого старика, который никому в жизни не причинил вреда. Что говорит полиция? Они нашли что-нибудь? Напали на какой-нибудь след?
— Если напали, — ответил Пит, — то через несколько минут нам станет все известно.
Агнес покачала головой и повторила:
— Ничего не понимаю. Тогда, вечером за обедом, я была почти уверена, что вы шутите, просто дразните Мэтта Камерона, что, мол, его газета прозевала что-то важное. И даже когда вы описали беднягу Фреда Ваймера, я все еще сомневалась. Я даже боялась звонить шефу полиции Гиллигу, думала, он будет смеяться надо мной.
— В этом нет ничего удивительного, ведь даже моя станция не сообщила об убийстве.
Какой-то человек подошел к ним и сказал:
— Как поживаете, Агнес? Очень жаль, что пришлось затащить вас сюда.
— О, Гарольд, доброе утро. Мистер Маркотт, это доктор Лэнг, медицинский эксперт нашего округа.
— Кстати, как ваше самочувствие, мистер Маркотт? — любезно поинтересовался Лэнг. — Впервые имею возможность приветствовать вас у нас в Уиллетсе. — У него было моложавое лицо, мягкие, подернутые сединой, волнистые волосы. Он был красив, но скорее женственной красотой. — Можно мне присесть рядом с вами? Они, кажется, собираются начать.
В дверь вошли трое: один— высокий, худой, очень опрятный на вид пожилой мужчина с портфелем; другой — в мешковатом крапчатом твидовом костюме — явно давно не брился; третьим был Хоби Хобарт. Взяв стул, Хоби сел и огляделся. Увидев Пита, он отвел глаза. Те двое сели у стола и, пока худой старик открывал портфель и листал большую стопку бумаг, о чем-то вполголоса переговаривались.
Наконец старик повернулся лицом к жюри, откашлялся и начал:
— Все вы, полагаю, знаете, что моя фамилия Флемминг и что я следователь. Я хочу пояснить, что мой долг не вести заседание и выносить решения, как это делает судья, а руководить расследованием, в данном случае касающимся смерти мужчины, чье тело было обнаружено вчера «на Вио Крик Пикник Граундс. Вы, леди и джентльмены, члены жюри, сами решите, как и при каких обстоятельствах умер этот мужчина. Еще я хочу, чтоб вы уяснили себе следующее: ни один из присутствующих здесь не состоит под следствием и не находится под подозрением. Свидетелям будут заданы вопросы, единственная цель которых, как я уже говорил, выяснить обстоятельства дела. В основном вопросы буду задавать я или Элик Тарстон, наш очень способный окружной прокурор.
Он указал на небритого человека в мешковатом твидовом костюме. Элик Тарстон никак не отозвался на комплимент и продолжал сидеть с бесстрастным выражением лица.
— Однако, — продолжал Флемминг, — в соответствии с правилами следствия в нашем округе все члены жюри имеют право задавать свидетелям вопросы. Вопросы свои вы адресуете мне, а я, в свою очередь, задаю их свидетелю. — Он взял со стола лист бумаги. — Мы вызвали шесть свидетелей. Когда я буду зачитывать фамилии, прошу каждого названного поднять руку, чтобы мы могли знать, все ли присутствуют. Офицер полиции Мэттисон, офицер полиции Уолдрон, доктор Гарольд Лэнг, мисс Агнесс Уэллер, мистер Питер Маркотт, мистер Глен Хобарт. Прошу офицера полиции Мэттисона подойти к столу и принести присягу.
Показания Мэттисона целиком воспроизводили содержание его рапорта. Флемминг предъявил ему копию рапорта, и Мэттисон подтвердил, что копия была точной. Он сам зачитал ее вслух, с тем чтобы его показания внесли в протокол.
Его место занял полицейский офицер Уолдрон, чьи показания были аналогичны показаниям Мэттисона. Флемминг задал молодому полицейскому ряд вопросов, дабы выяснить, не видел ли тот каких-либо следов, осматривая почву у ручья. Уолдрон заявил, что никаких следов не обнаружил.
