Миранда кивнула, почти не слушая. Теперь она была уверена, что на бумаге что-то написано. Но ее привлекло даже не это. Если внимательно посмотреть сквозь матовое стекло, то создавалось впечатление, что на дне образовалась коагулированная масса из воды и крови.
– Как вы думаете, можно мне забрать бутылку? У кого спросить?
– Спросите Эмерсона. Он несколько лет работал с Дэвидом. Он, скорее всего, разрешит. – Секретарша громко крикнула в сторону коридора: – Эй, Эмерсон! Зайди-ка на секунду.
Миранда поздоровалась. Это был добродушный парень крепкого телосложения с несколько печальным выражением лица, которое придавала ему линия бровей.
– Можно ли вам забрать это? Да конечно, ради бога. Я, по крайней мере, не хочу иметь к ней отношение.
– Вы о чем?
– Наверняка это пустые домыслы, но Дэвид получил бутылку незадолго до своей гибели и собирался ее откупорить. Ему отдал ее рыбак, паренек из родного городка Дэвида, а через несколько лет после этого катер вместе с тем самым мальчишкой и всем экипажем затонул, и Дэвид подумал, что ради паренька должен выяснить, что там внутри бутылки. Но Дэвид погиб, так и не успев ничего предпринять, и это, наверное, дурной знак, правда? – Эмерсон покачал головой. – Так что забирайте ее поскорее, с этой бутылкой не связано ничего хорошего.
Тем же вечером Миранда сидела у себя в таунхаусе в пригороде Эдинбурга Грантоне и пристально рассматривала бутылку. Около пятнадцати сантиметров в высоту, голубоватая, слегка уплощенная, с довольно длинным горлышком. Похожа на флакон из-под духов, но великовата. Видимо, бутылка из-под одеколона и, вероятно, достаточно старая. Миранда постучала по ней. Изготовлена из толстого стекла. «Какую тайну ты в себе скрываешь, моя дорогая?» – улыбнувшись, произнесла Миранда, сделала глоток красного вина и принялась штопором отковыривать то, чем было закупорено горлышко. Этот комок состоял из некоей субстанции, пахнущей смолой, однако длительное нахождение в воде привело к невозможности определить происхождение вещества.
Миранда попыталась выловить клочок бумаги, но он был ветхим и влажным. Затем перевернула сосуд и ударила по дну, однако бумажка не сдвинулась ни на миллиметр. Тогда она отнесла бутылку на кухню и пару раз обрушила на нее топорик для рубки мяса. Это помогло – бутылка разбилась на множество синих кристаллов, которые разлетелись по столу, как колотый лед.
Миранда посмотрела на листок, лежавший на разделочной доске, и нахмурилась. Она рассеянно смотрела на стеклянные осколки и глубоко дышала.
Возможно, это была не самая хорошая идея.
– Да, – подтвердил Дуглас, сотрудник технического отдела, – это кровь. Никаких сомнений. Ты верно определила. Кровь и сконденсировавшаяся влага въелись в бумагу характерным образом. Особенно вот здесь, где почти полностью стерта подпись. Ну да, цвет и характер впитывания совершенно типичные.
Он осторожно вытащил клочок пинцетом и снова посветил на него синим лучом. Следы крови по всей площади. Кровь высвечивается в каждой букве.
– Надпись сделана кровью?
– Несомненно.
– И ты, как и я, считаешь, что заглавная строчка содержит просьбу о помощи. По крайней мере, похоже на то.
– Да, я тоже так думаю. Однако сомневаюсь, что мы сможем восстановить что-то, помимо первой строки: письмо изрядно пострадало. Кроме того, ему, по-видимому, много лет. Теперь мы можем приступить к обработке и консервации, а затем, возможно, нам удастся восстановить время его написания. И конечно, его стоит показать эксперту-лингвисту, – вероятно, он сможет определить, на каком языке это написано.
Миранда кивнула. У нее уже была одна версия.
Язык, по ее предположению, был исландским.
