Вне черного леса нет зла, учил его Микал. Значит, Рашель не может испытывать к нему недобрых чувств, верно? Поскольку недобрые чувства — форма зла. Однако божество — к примеру, Бог его отца в древней истории — могло испытывать недобрые чувства, не будучи злым. Потому и творения этого божества могли испытывать недобрые чувства, не будучи злыми. Но они отвергают любое проявление зла. Могут ли они предпочесть одного человека всем остальным? Могут ли выбрать единственного мужчину или женщину из числа многих? Очевидно, да.
Шагов через двадцать Йохан остановился.
— Марла! Доброе утро, Марла.
Зрелая женщина подошла к парню и взъерошила его волосы.
— Элион улыбается, Йохан. Как солнце в небе, он тебе рад.
Она перевела взгляд на Тома.
— Пришлый?
— Да.
— Значит, тебя зовут Томас Хантер? Добро пожаловать, Томас Хантер! — Она прикоснулась к его щеке, вглядываясь в глаза, изучая черты лица. — Я дочь Таниса. Сказала бы я, что мать твоя из линии брата моего Тео. Да, щеки те же, похожие глаза и рот совсем такой же. — Она опустила руку. — Брат мой всегда был симпатичным. Я рада тебе.
— Спасибо. Значит, ты думаешь, что отца моего зовут Тео?
Она засмеялась.
— Нет-нет. Можно сказать, что он твой предок. Но ты ничего не помнишь?
— Нет… Я ударился головой.
— Гм… Интересно. Позаботься о нем, Йохан.
— Танис и Палус его ждут, — сообщил Йохан.
— Что ж, не стану вас задерживать. Может быть, вы четверо и в знаменитую экспедицию отца войдете. — Она подмигнула и улыбнулась.
Прошли мимо ремесленника, формовавшего кусок красного дерева. Том чуть задержался, наблюдая за работой. Дерево поддавалось массирующему нажиму пальцев человека, внимательно следившего за результатами своего труда. Он как будто убеждал, уговаривал материал принять желаемую форму.
— Что он делает? — прошептал Том.
— Лепит из дерева. Кажется, ковшик. Может быть, подарок для кого-нибудь. Ты не помнишь, как это делается?
— Удивительно! Нет, ничего не вспоминается.
Йохан повернулся к товарищам и заговорил возбужденно, размахивая руками:
— Видите? Он ничего не помнит! Это же клад для рассказчика! — Он повернулся к Тому. — Танис прекрасный рассказчик! — Йохан вытащил из кармана маленькую фигурку льва, выполненную из красного дерева, вручил Тому. — Возьми! Может быть, он поможет вспомнить. — И снова Йохан и Латфта подхватили его под руки и потащили, как захваченного в бою пленника.
Палус, отец Йохана, погруженный в оживленную беседу с каким-то мужчиной, стоял за ведущей в деревню сверкающей топазовой аркой. На ногах незнакомца красовались туго зашнурованные мокасины, тело прикрывала длинная темно-коричневая туника из чего-то вроде древесной кожи. Микал во вчерашнем разговоре с ним упоминал этот материал. Глаза его, разумеется, зеленые, лицо выразительное, загорелое, тело поджарое, мускулистое. Выглядит как настоящий лесной воин.
Значит, таков Танис. Перворожденный. Старейший человек Земли. Но на вид ему не больше тридцати.
— Доброе утро, дорогой мой, и добро пожаловать в нашу деревню, — приветствовал Танис.
— Ты очень добр, — рассеянно ответил Том и прошелся взглядом по кронам деревьев. — Микала здесь не было?
— Нет, Микала не видели. Палус, Микала видел?
— Нет, не видел. Да он где-нибудь неподалеку.
Танис поглядел на Тома, приподняв левую бровь.
— Ну, тогда скоро и появится.
— Он обещал сказать, из какой я деревни.
— Ну, раз обещал, то и скажет! Только, думаю, не сразу. А у нас пока есть что обсудить.
— Может, ему понадобится моя помощь. Ведь моя семья волнуется….
— Нет, ни в коем случае. С чего им волноваться? Ты действительно потерял память, полностью? Очень интересно, все испытываешь, как будто впервые. Столько новых впечатлений! Утомительно, но одновременно бодрит.
— А моя деревня? Ведь там наверняка беспокоятся?
— Да нет же! С чего им беспокоиться? Они полагают, что ты с Элионом, а Элион с тобой, как оно в действительности и есть. Ведь он все это допустил, так?
Множество глаз устремилось на Тома, все ожидали его ответа.
— Д-да, конечно, он допустил, — кисло протянул Том, чтобы прервать затянувшееся молчание.
— Ну вот и отлично. А теперь давайте побеседуем.
