— Глупцы, не вставайте! Разве вы не видите, что это ядерная вспышка — характерный огненный шар! — а потом, уже тише, обращаясь к Раме Джоан — Вы не видели моих очков?
Рагнарок, поджав хвост, оббежал террасу, остановился почти посередине, среди разбросанных кресел, задрал морду к ужасному диску и завыл. Пол и Марго обошли пса и приблизились к остальным.
За их спинами возникла Анна.
— Почему все так испугались? — весело спросила она — Это, наверно, самая большая летающая тарелка в мире! — и она выключила фонарик — Теперь он уже не нужен.
Дылда снова заговорил таким же монотонным голосом:
— Японский огненный шар двигается очень медленно. Это кажется, что он висит над головой, на самом деле он пролетает над нами.
Коротышка обошел вокруг Дылды и схватил его за руку.
— Смог бы воздушный шар до такой степени затмить звезды? — спросил он — Могли бы мы в его свете различать цвета наших автомобилей? Смог бы он осветить Тихий океан от побережья до островов Санта-Барбара? Черт возьми, ответь мне, Чарли Фулби!
Дылда огляделся по сторонам. Потом вдруг закатил глаза, так что стали видны только белки, повалился на кресло и бессильно сполз на пол. Коротышка внимательно посмотрел на него и задумчиво произнес:
— Что бы это ни было — но это не Арлетта.
Из-под стола показалась блестящая лысина и очки Профессора, а за ними и лохматая борода Хантера. Сейчас они были похожи на двух бравых гномов.
— Это не атомный шар — заявил Профессор — Он не увеличивается и светит не так ярко.
Он помог подняться Раме Джоан. Ее зеленая чалма размоталась, белоснежная блузка помялась.
Хантер тоже встал.
Анна протянула руку и погладила Мяу.
— Она мурлычет и все время смотрит на эту большую тарелку — сказала рыжеволосая девочка — будто хочет ее облизать.
Странник по-прежнему висел в небе, контуры его были четко обрисованы. Он был огромен, и две его половинки, золотая и фиолетовая, складывались в форме символа «инь-янь» — символа света и тьмы, мужского и женского начал, добра и зла.
Пока другие всматривались в неизвестный объект, размышляя о его природе, Коротышка достал из нагрудного кармана большой блокнот и на чистом листке бумаги набросал схематический рисунок. Он сгладил некоторые неровности и заштриховал фиолетовую часть нового небесного тела.
Дон Мерриам снял последнюю ловушку и направился к станции. Кольцо вокруг Земли с правой стороны ярко светилось. Через несколько секунд покажется Солнце, на Луну вернется жаркий день, а темный круг Земли снова осветят отраженные Луной солнечные лучи.
Дон резко остановился. Солнце еще не показалось, а Земля засветилась раз в двадцать ярче, чем обычно. Она никогда не бывала такой в свете Луны. Он без труда мог различить контуры обеих Америк, а вверху справа — маленькую светлую точку гренландского ледяного щита.
— Дон, посмотри на Землю — раздался в наушниках голос Йоханнсена.
— Я как раз и смотрю, Йо. Что происходит?
— Мы не знаем. Подозреваем, что где-то на Луне произошел мощный взрыв. Может быть, пожар на советской базе — вдруг взорвалось ракетное топливо?
— Это не дало бы столько света, Йо. А может, Амбарцумян изобрел световой сигнал мощностью в двадцать Лун?
— Атомный фонарь? — невесело усмехнулся Йоханнсен — У Дюфресне другое предположение: все звезды за нами превратились в сверхновые.
— Да, эффект был бы таким же — согласился Дон — Но, Йо, что это за штука над Атлантикой?
Штукой, о которой он говорил, было яркое желто-фиолетовое пятно, появившееся на спокойной глади океана.
Ричард Хиллэри задернул занавеску, чтобы резкие утренние лучи солнца не слепили глаза, и попытался поудобнее устроиться в кресле автобуса-экспресса, который начал набирать скорость по дороге в Бат. Этот автобус был приятной неожиданностью после подпрыгивающего на выбоинах дороги драндулета, на котором Ричард ехал из Портшеда в Бристоль. Хиллэри почувствовал, что приступ болезни проходит: внутренности, которые час назад свивались змеиным узлом, теперь успокаивались.
«Вот что может сделать с воображением один вечер, проведенный с пьяным валлийским поэтом — с иронией подумал он — Черт, какая была боль! Этого мне хватит надолго.»
