– Что вы себе позволяете, молодой человек? – вспыхнул Николай. – Я, как офицер, могу потребовать удовлетворения!..
– Помолчите! – оборвал его Ордынцев. – Это не все. Вы сами знаете, Серж, ни один человек, прошедший войну, не стал бы прикуривать третьим от одной спички. Все знают эту скверную фронтовую примету – третий на спичке не доживает до утра. А самое главное, господа, полковник Топорков погиб под Орлом во время осеннего наступления и никак не мог участвовать в новороссийской эвакуации.
– Наш молодой друг прав! – подал голос Луиджи. – Я, конечно, не офицер и не знаю ваших фронтовых порядков, но зато я знаю, что за татуировка на руке этого… Николая! К Ледовому походу она не имеет никакого отношения!
– Красный шпион! – взвизгнула Мари, подскочив к побледневшему Николаю. – Сволочь большевистская! Я тебя на узкие ремешки изрежу! Я тебе кишки выпущу!
Она была близка к тому, чтобы осуществить свое обещание. Во всяком случае, в руке у нее сверкнула бритва, и лезвие приблизилось к лицу Николая. Мужчина побледнел как полотно, на лбу у него выступили мелкие капли пота.
– Угомонись! – рявкнул Серж, схватив Мари за запястье. Но бешенство, горевшее в ее глазах, сделало Мари такой сильной, что бывший офицер едва удерживал руку с бритвой. Тогда он наклонился к ее уху и негромко, но внятно проговорил: – Белая Церковь!
Мари обмякла, как будто из нее выпустили воздух. Руки ее безвольно упали вдоль тела, лицо еще больше побледнело. Она затряслась, как от холода, и опустилась в подвернувшееся кресло.
– Дайте ей рюмку коньяку! – распорядился Серж.
Луиджи торопливо плеснул в рюмку спиртное, поднес к губам Мари. Она послушно выпила и постепенно успокоилась. Только в глазах ее все еще горело тусклое пламя.
– Видите, mon sher, как опасно нервировать Мари? – проговорил Серж, повернувшись к Николаю. – В следующий раз я могу не успеть. Так что для вас же лучше рассказать, кто вы такой и для чего хотели к нам присоединиться. Вы действительно агент ГПУ?
– Что вы, господа, что вы! – забормотал Николай, вытирая со лба холодный пот. Манеры его резко переменились, в нем не было больше офицерского апломба, а проступила суетливая простонародная закваска. – Я к ГПУ никакого касательства не имею, упаси Бог! Даже совсем напротив… господин офицер, – он кивнул на Бориса, – господин офицер прав, он меня в точности расколол… я в армии не служил… я с одним поручиком в ЧК сидел, вот от него слов всяких набрался, про Ледовый поход и прочее… и полковника Топоркова тот же поручик поминал, царство ему небесное…
– Кому – Топоркову? – переспросил Борис.
– Поручику! Расстреляли его утречком!
– А вас, значит, отпустили?
– А его отпустили как социально близкого! – вступил в разговор Луиджи. – Это ведь что за татуировочка у господина на руке? Это уголовная татуировочка, я такие видывал! Господин этот, судя по знаку, вор или грабитель, известный в уголовном сообществе.
– Мошенник! – с достоинством поправил циркача Николай. – Меня в Одессе и Екатеринославле каждая собака знает! Дело о фальшивом архиерее слышали?
– Не довелось, слава Богу! – поморщился Серж. – Я вот думаю, господа, что нам с этим фальшивым архиереем делать? Придушить его, что ли, и в погребе закопать?
– Глупые у вас шутки, господин офицер! – вскинулся Николай, опасливо глядя на Сержа.
– Какие шутки? – Серж пожал плечами. – У нас на шутки времени нету, мы люди занятые, серьезные!
– Как это можно! – пуще прежнего заволновался Николай. – Живую душу порешить, грех на себя взять? И в погребе хоронить – это никак не годится! Хоронить положено в освященной земле…
– У нас, может, погреб тоже освященный! – усмехнулся Серж. – Ладно, фальшивый архиерей, улепетывай отсюда, и чтобы я тебя больше слыхом не слыхал и видом не видал! Попадешься мне на глаза – пеняй на себя, пристрелю, не задумаюсь!
Николай стрелой вылетел с веранды и, как заяц, припустил к воротам.
– Зря ты его отпустил! – мертвым голосом проговорила Мари. – Надо было убить мерзавца.
– Из-за такой человеческой ветоши руки марать неохота! – отмахнулся Серж.
Борис уставился на него с подозрением. В прошлый раз только Серж произвел на него не то чтобы приятное, но серьезное впечатление. Несомненно, боевой офицер, много воевавший, тут Борис не мог ошибиться, они узнавали друг друга по особенному взгляду, по жестам и поворотам головы. Тогда еще Борис подумал, что Серж только с виду такой покладистый, много шутит. На самом деле он держит свою команду железной рукой, да иначе и нельзя, раз они уже несколько лет занимаются таким опасным делом.
