— Господин военный министр, — сказал он, — очень занят и не может дольше разговаривать с вами. Прошение демобилизованных солдат господин министр представит сегодня же в совет министров.
Вслед за капитаном в комнату вошло еще несколько офицеров. Все они были вооружены.
Что оставалось делать? Мы вышли.
— Подлец! — сердито пустил Готтесман, спускаясь по широкой лестнице. — Мы им еще покажем!
— Что ты думаешь делать?
— Увидишь.
Мы поспешно направились к мосту, но оказалось, что вся наша армия за это время растаяла. Часть ее, как мы впоследствии узнали из газет, разгромила редакцию буржуазного листка, а другая ушла на Вышеградскую улицу. Большинство же незаметно рассеялось по улицам Будапешта.
— Хороши революционеры! — воскликнул Готтесман.
— Ну, да и мы тоже — хороши вожди! — ответил я.
В конце февраля я три дня провел в Мишкольце. Поручение у меня было такого рода, что я никак не мог уехать из города даже тогда, когда до меня дошли сведения о будапештских событиях.
Первое, что я узнал, — это то, что безработные разгромили редакцию газеты «Непсава».
Когда я, наконец, очутился в поезде, мне рассказали, что дело дошло до кровавого побоища. Семь будапештских полицейских, защищая социал-демократов, были убиты. Признаюсь, это известие меня не особенно взволновало.
Я понятия не имел, как развертываются события. Только по приезде в Будапешт я узнал, что национальное правительство арестовало видных коммунистов и они были жестоко избиты в полиции.
Моя хозяйка встретила меня более сухо. Из ее ворчания я понял, что меня искал шпик. Я немедленно отправился в Уйпешт. В первую минуту я не знал, с чего начать. Наконец надумал — решил пойти к Пойтеку.
Жена Пойтека встретила меня с заплаканными глазами.
— Даниил исчез. Две недели, как никто не знает, где он.
— Вероятно, арестован?
— Нет, полиция все еще его разыскивает. Сегодня шпики уже раз двадцать наведывались.
— Ловко.
В мгновенье ока я очутился на улице и вскочил в первый же вагон, шедший в Пешт.
— Эх, ничего нет святого для этих негодяев! Семерых невинных людей ухлопали! Не люди, а звери…
— Всех бы этих мерзавцев уничтожить, чтобы следа от них не осталось.
— Только этого еще недоставало! Нет угля, нет продуктов, кругом враги, безработица ужасающая.
— И так не удается завести у себя порядок, а тут еще эти подлецы навязываются.
— Знаете, в Уйпеште какой-то столяр, приехавший из России, раздел свою жену догола и усадил на горячую плиту. Семимесячного ребенка на снег выбросил…
— Ох, времена, времена какие!..
Сойдя с трамвая у Западного вокзала, я увидел толпу, на что-то глазевшую.
Народ шпалерами стоял на тротуаре.
Расфранченные женщины и мужчины восторженно кричали, хохотали и радовались, как маленькие дети.
По мостовой двигались колонны рабочих с красными знаменами.
Оркестр.
Металлисты с огромными молотами.
Мясники с топорами.
Строители с лопатами.
Снова оркестр.
— Да здравствует социал-демократия!
— Долой московских агентов!
— Вздернуть Бела Куна!
— Да здравствует полиция!
С большим трудом пробрался я между шпалер и увидел дефилирующих демонстрантов.
Рабочие — социал-демократы Будапешта — демонстрировали против коммунистов.
— Да здравствует социал-демократия! Повесить Бела Куна!
Стоявшие рядом со мной дамы и мужчины были охвачены неописуемым восторгом — я в жизни не видывал ничего отвратительнее этого зрелища.
Я почувствовал себя невыносимо скверно. Что все это значит?
— Долой агентов Москвы!
— Товарищ Шипош! Товарищ Шипош!
Из одной группы, где шли деревообделочники, Пойтек махнул мне рукой.
— Иди сюда, примыкай к нам, если уж ты отстал от своей группы.
— А можно к вам?
— Почему же нет? Где же и быть рабочим, как не здесь!
Голова колонны остановилась, мы тоже стали.
Разговорились с окружающими.
— Тяжелое положение… Хоть мы и забрали власть, но лучше от этого нам не стало. Тем, кому раньше хорошо жилось, и теперь хорошо живется.
— Никто не может сказать, что зарплата низка, — возразил Пойтек.
— Что зарплата! Неужто вам, товарищ, живется лучше, чем прежде?
— Этого я, понятно, сказать не могу. Но как же можно жить хорошо в такой обнищалой стране!
— Если хорошенько вдуматься, страна в целом не так уже обнищала. Вы только поглядите, дорогой товарищ, каковы брильянты в ушах у дам, вот там, на тротуаре. Или посмотрите на этого пузатого, в расстегнутом пальто, какую он толстую цепь на жилет выпустил…
