Когда Петр Ковач после бегства из берегсасской тюрьмы прибыл в Братиславу, рабочие словацкой столицы бастовали. Днем серый дым заводских труб не застилал бледную лазурь осеннего неба, по ночам яркий свет электричества не разгонял рано сгущавшейся тьмы. Проводилась всеобщая забастовка.
Сущим пустяком была вызвана эта забастовка — сущим пустяком по сравнению с тем, что рабочим Братиславы приходилось сносить раньше. И, тем не менее, этот пустяк…
Но — все по порядку. Сначала следует рассказать об «оперном бале».
«Оперным» этот бал назвать, конечно, было нельзя — в Братиславе никогда оперы не было. Но благотворительный вечер, устроенный гражданами словацкой столицы в пользу инвалидов войны, почему-то назвали «оперным балом». Затея организации этого вечера принадлежала чешскому «министру по делам Словакии» г-ну Мичуре. Министерское чиновничество, армейские офицеры и местные денежные тузы не только поддержали эту затею, но в рвении своем даже превзошли его превосходительство. Чиновники республики, еще совсем недавно — австрийские, императорские или венгерские королевские чиновники и офицеры, два года назад еще щеголявшие в императорских мундирах, с воодушевлением взялись за дело, воскрешавшее «доброе старое время». Банкиры и фабриканты, вынужденные в продолжение двух лет скрывать нажитые богатства, могли наконец безбоязненно показать всему миру, каким прибыльным предприятием является война.
Бывший референт австро-венгерского министерства иностранных дел — главный устроитель празднества — доктор Коллар решил заложить прочный фундамент для своей республиканской карьеры. А уже ему ли было не знать, как это делается!
Декорации пышностью и блеском не уступали сценическому убранству театров бывшей императорской резиденции. Шелк, бархат, тропические растения. Бальные туалеты, выписанные из Парижа. Брюссельские кружева, великолепные фраки, блестящие мундиры. Золото, драгоценные камни сверкали в электрическом свете. Специальный поезд доставил из Праги артистов.
В пользу инвалидов войны…
Доктор Коллар из бывшей королевской ложи обозревал собравшуюся публику. У него явилось желание расцеловать самого себя.
«Пожалуй, можно… пожалуй, стоит еще жить и при республике», — думал бывший императорский и королевский референт.
Сцену разукрасили чехословацкими флагами и флагами союзной Французской республики. Две ложи отвели французским офицерам. Один из них, гусарский полковник, перегнувшись через барьер ложи, беседовал с товарищем министра — социал-демократом.
— Божественно! Восхитительный вечер! — неслось отовсюду.
Первым выступил словацкий актер. Он декламировал патриотические стихи. Его сменила тучная певица из Праги. Она спела песню «О маленьком легионере». О маленьком легионере, который дрался на снежных полях Сибири с оборванными, грязными кровожадными большевиками. О маленьком легионере…
