На Великом Соборе 1667 года, отвечая на обвинение его в ереси, протопоп Аввакум говорил Вселенским патриархам: «Вселенские учители!
Рим давно пал и ляхи с ним же погибли, до конца остались врагами христиан (т. е. православным христианам). Да и у вас православие пестро (т. е. не чисто), от насилия турского Магомета, немощни есте стали и впредь приезжайте к нам учиться; у нас благодати Божией самодержство, до Никона отступника в нашей России у благочестивых Князей и Царей было православие чисто и непорочно, и Церковь не мятежная и первые наши пастыри, как двумя перстами крестились, так и другим повелели».
«Патриархи задумались, — рассказывает Аввакум, — и наши что волченки завыли, облевать стали на отцов своих говоря: не смыслили наши святые; не ученые де люди были, чему им верить? Они де грамоты не умели.
О, Боже Святый. Како претерпе святых Своих толикая досаждения?» Произнося эти слова, Аввакум несомненно передавал настроения большего числа жителей Московской Руси.
Кто же были правы — Святые отцы, угодившие Богу и прославившихся чудесами или восставший на их авторитет Никон? Конечно, святые.
«Держу до смерти, яко же приях, — писал Аввакум, — не прелагаю предел вечных. До нас положено, лежи оно так во веки веков».
«Чудо, как в познание не хотят прийти, — возмущается Аввакум действиями никониан. — Огнем, да кнутом, да виселицей хотят веру утвердить! Которые Апостолы — то научили так? — Не знаю! Мой Христос не приказал нашим Апостолам так учить, еже бы огнем, да кнутом, да виселицей в веру приводить».
«Оппозиция церковным исправлениям, — сообщает С. Платонов, была во всем государстве; она являлась, напр., во Владимире, в Нижнем Новгороде, в Муроме; на крайнем севере, в Соловецком монастыре, еще с 1657 года обнаруживается резкое движение против «новин» и переходит в открытый бунт, в известное Соловецкое возмущение, подавленное только в 1676 году. Огромное нравственное влияние Соловков на севере Руси приводит к тому, что раскол распространяется по всему северу. И нужно заметить, что в этом движении за церковную старину принимают участие не только образованные люди того времени (напр., духовенство), но и народные массы. Писания расколоучителей расходятся быстро и читаются всеми. Исследователей удивляет изумительно быстрое распространение раскола; замечая, что он, с одной стороны, самостоятельно возникает сразу во многих местностях без влияния расколоучителей из Москвы, а с другой стороны, очень легко прививается их пропагандой, где бы она ни появилась, — исследователи вместе с тем, не могут удовлетворительно объяснить причин такого быстрого роста церковной оппозиции». Объяснить это, мне думается, можно только всенародностью протеста против неудачных церковных реформ.
Большинство историков обычно всегда подчеркивали дикий фанатизм старообрядцев, их смешное пристрастие к двоеперстию и другим незначительным обрядам. Будто бы вся правда и прогрессивность была на стороне Никона. Это, конечно, пристрастная трактовка раскола, трактовка его с позиции людей ориентирующихся на западную, а не на русскую самобытную культуру. Народ защищал вовсе не буквы и разные мелкие обряды, он был возмущен тем, что Никон нарушил древние традиции православия. Сотни лет, с времен св. Владимира, многие поколения русских людей исполняли обряды определенным образом, крестились двумя перстами и вдруг оказалось, что все это они делали ошибочно неправильно, а что правильно делали только греки. Если даже это было и так, то и то нельзя такие вещи заявлять народу в такой категорической форме, как это делал Никон. И, уже совсем нельзя, правильность такого заявления подтверждать суровыми пытками и казнями. Распевая молитвы, сотни людей сжигали себя, чтоб только не исполнять указы Никона, искажавших, по их мнению, древние, истинные формы Православия.
Древняя Русь, вплоть до церковного раскола была духовно единой.
Все одинаково верили, принадлежали к одной духовной культуре. И цари, и бояре, и дворяне, и крестьяне — все члены средневековой Руси.
Средневековая Русь была самобытным государством. Высшие и низшие классы были звенья единого национального целого. Церковный раскол вызвал первую трещину. Реформы Петра вызвали много других трещин в национальном сознании.
