Он положил Томасу руку на плечо и дружески сжал его.
— Не бойтесь! Не судьба мне ехать к вам в Тиндал новым настоятелем. Скорее, мне придется засесть за «Экономию» Уолтера из Хенли, чем за поучительные писания Беды Достопочтенного, повествующего о жизни аббатов и святых. В противоположность вам, достойный монах, ни Хью, ни я не чувствуем в себе призвания к созерцательной жизни. Довольно сестры, которая уже и так в монастыре, где молится о заступничестве перед Богом для всего семейства с его грехами!
Услыхав из уст Роберта, что он избрал монашеский удел оттого, что питал к тому призвание, Томас про себя усмехнулся. Но пытаться развеять это заблуждение не было смысла.
— Так, значит, вы помолвлены?
— Я думаю, что если это не произошло сейчас, во время нашего разговора, то в ближайшее время уж точно случится. Почти сразу же вслед за тем, как вы, моя сестра и ее помощница прибыли лечить племянника, отец леди и Генри, ее старший брат, приехали обсудить с моим отцом условия договора. Леди Юлиана тоже с ними, она сопровождает их, чтобы я мог за ней немного поухаживать, и как компаньонка жены своего отца. Разве, выходя от себя, вы ни разу не встречали их семью и не столкнулись с ними как-нибудь в коридоре?
Томас покачал головой.
— Как же так? Леди Юлиане отвели комнаты Хью, а ее отец с женой разместились в моих рядом с лестницей. Это довольно близко от той каморки, где живете вы у нашего священника. Вот Генри вы могли и не встретить. Мы с ним устроились, если вообще так можно сказать, в казармах. Кроме столовой, для нас в замке нет места.
— В те часы, когда я ходил по коридорам, самые мудрые среди ныне живущих еще в своих постелях, а души мертвых давно вернулись в ад. Сестра Анна, наша настоятельница и я, мы трое, денно и нощно дежурили у постели Ричарда, сменяя друг друга, пока лихорадка не отступила. Даже еду нам приносили в комнату больного. Большую часть ночей, чтобы дать женщинам отдохнуть, возле мальчика оставался я.
Роберт устремил взгляд туда, где за серыми облаками в небе должно было прятаться солнце. Потом он кивнул в сторону большого зала.
— Но сегодня-то вы наконец увидите наших других гостей за обедом. Тем более что стол должны накрыть пару часов спустя после полудня.
Томас кивнул. Потом с улыбкой, не больно-то подходящей монаху, вновь вернулся к прежней теме.
— А ваша леди, она вам нравится?
Роберт пожал плечами.
— Наверное, понравится, если я ей понравлюсь. Несколько лет назад, помнится, она была милым ребенком, но в последние годы я ее почти не видел, — он в нерешительности замолчал. Его глаза сузились. — Вот двух ее братьев я знаю куда лучше. Надеюсь, она больше похожа на младшего, тогда мы с ней отлично поладим. Старший — угрюмый, мелочный тип. Генри только и делал, что спорил с моим отцом, какая семья и чем облагодетельствует этот счастливый союз.
Томас почел за лучшее пропустить мимо ушей плохо скрытую обиду, прозвучавшую в словах Роберта. Прежде чем он успел задать следующий вопрос, оба услышали стук множества копыт по деревянному мосту и обернулись к темной арке ворот.
— Держу пари, семейство Лейвенхэмов возвращается с утренней прогулки, — предположил Роберт, подняв руку и приветливо помахав первому въехавшему в ворота всаднику. Но тут его лицо неожиданно посуровело. — Боюсь, прогулка вышла не из приятных, — он понизил голос до свистящего шепота и кивнул в сторону приближающейся группы. — Вон та лошадь везет мертвеца.
Пламя оплывшей свечи нерешительно боролось с призрачным светом серого утра, прогоняя из комнаты ночные тени. Хрупкая молоденькая монахиня сидела на стуле возле просторной кровати. Она потерла рукой глаза и начала новую сказку:
— Давным-давно, в чудесной стране, очень похожей на нашу, жил-был счастливый народ сильных и пригожих людей, которыми правил храбрый и знатный король. Бог благословил короля, дав ему в жены прекрасную, добрую женщину, и у них родился сын, которого они назвали Ричард. Ричард рос славным мальчуганом, светловолосым и голубоглазым, и он мечтал доказать всем, что у него довольно храбрости, чтобы стать рыцарем. Он умолял отца взять его с собой в поход в Святую Землю, но отец отказался, сказав, что он еще слишком мал для битв и должен оставаться дома со своей матерью-королевой. «Ты должен защищать ее и придворных дам от всевозможных опасностей», — сказал он мальчику. На самом деле король думал, что ничто не угрожает его любимой стране, пока он отвоевывает Иерусалим, но не успел он ускакать прочь со своей армией, как у ворот замка появился всадник в черных доспехах…
